Франсуа Вийон

От имени суда святогоМэтр Жан Котар оштрафовалМеня за два соленых слова:Денизу к черту я послал.За малый грех и штраф был мал, -Котар щадил мои гроши!Ему балладу отписалЗа упокой его души.Отец наш Ной, ты дал нам вина,Ты, Лот, умел неплохо пить,Но спьяну — хмель всему причина! -И с дочерьми мог согрешить;

Ты, вздумавший вина проситьУ Иисуса в Кане старой, -Я вас троих хочу молитьЗа душу доброго Котара.Он был достойным вашим сыном,Любого мог он перепить,Пил из ведра, пил из кувшина,О кружках что и говорить!Такому б только жить да жить, -Увы, он умер от удара.Прошу вас строго не судитьПьянчугу доброго Котара.

Бывало, пьяный как скотина,Уже не мог он различить,Где хлев соседский, где перина,Всех бил, крушил, — откуда прыть!Не знаю, с кем его сравнить?Из вас любому он под пару,И вам бы надо в рай пуститьПьянчугу доброго Котара.Принц, он всегда просил налить,Орал: «Сгораю от пожара!»Но кто мог жажду утолитьПьянчуги доброго Котара?![62]

Таверна полностью завладевала человеком. Там пили, ели соленую рыбу, чтобы почувствовать жажду, но одновременно там и беседовали. Разрушали репутации, готовили недобрые дела. Там пели. Играли, причем играли больше, нежели было разрешено установленным порядком. Школяры, подмастерья, бродяги рисковали потерять в игре и кошелек, и кредит. Все мошенничали, и все об этом знали. Одному сержанту, о котором было известно, что он плутует при игре в кости, Вийон завещал, дабы он украсил свой герб, три большие поддельные игральные кости и красивую колоду карт.

Когда Вийон произносил слово «игра», он имел в виду плутовство. И вся жизнь казалась ему плутовством, и все, свершающееся в мире, представлялось либо уловками, либо вынужденными поступками припертого к стене человека. Составив настоящий моральный кодекс шалопаев и назвав опасные поступки, способные в конце партии — партии, где ставкой являются не три полушки играющего по малой игрока, а жизнь, — привести на виселицу, перечислив в яростном речевом потоке неправедные и рискованные поступки, поэт в конце делал вывод, что так или иначе добыча все равно превращается в прах. «Неправедно добытое впрок не идет». Вийон воспользовался этой максимой, чтобы выразить собственные идеи. Очевидно, не проходило дня, чтобы литания про неправедно добытое не звучала в ушах завсегдатая таверны.

В какую б дудку ты ни дул,Будь ты монах или игрок,Что банк сорвал и улизнул,Иль молодец с больших дорог,Писец, взимающий налог,Иль лжесвидетель лицемерный, -Где все, что накопить ты смог?Все, все у девок и в тавернах! [63]

За словесной сарабандой, позволившей Вийону выстроить цепочку ярких, но, в общем-то, лишенных глубины образов, за беспорядочным нагнетанием ассонансов и аллитераций скрывается не только поэтическая игра, но и целая цивилизация таверны.

Пой, игрищ раздувай разгул,

В литавры бей, труби в рожок,Чтоб развеселых фарсов гулВстряхнул уснувший городокИ каждый деньги приволок!С колодой карт крапленых, верныхВсех обери! Но где же прок?Все, все у девок и в тавернах ![64]

Вийону прекрасно было известно непреложное правило: выигранные деньги иссякали, в ход снова шла аспидная долговая доска кабатчика, и в конечном счете пьяница оставлял в залог последние пожитки.

Все, от плаща и до сапог,Пока не стало дело скверно,Скорее сам неси в залог!Все, все у девок и в тавернах. [65]