Француз (СИ)

    Через месяц, когда я снова приступлю к занятиям, так оно и будет. Она даже скажет, что у Ирвана красивый почерк.

Часть V. Глава VI.

   Но вот задание, пусть не совсем выполненное, отложено в сторону, и дальше мы сидим молча. Стрелки часов приближаются к полночи. Как быстро летит время…

                                           Времени бег

                                                       I

                                      «… Время ускорило бег

                                       Его не остановить

                                       Растаял  вчерашний снег

                                       Кого за это винить?

                                                        II

                                       Жизнь ушла в никуда

                                       Больше не будет другой

                                       Не удивляйся тогда,

                                       Когда придут за тобой

                                                        Ш

                                       Придут и скажут – пошли

                                       Оставь всё привычное здесь

                                       Станешь снова «солью земли»

                                       Не будешь ни пить ни есть…»…

      Давно написаны эти строки, но с тех пор жизнь только ускорилась…

    Завтра Ирвану ехать в Москву, потом в Михайловку. Этот экспромтный его визит нарушил наше спокойствие. Но я этому только рад. Рад, что он взбудоражил, растормошил нас, привнёс в нашу повседневную жизнь свежую струю. Конечно, он заставил нас поволноваться, побегать, но волнения эти были в основном приятными. Вообще,  приятно ухаживать за хорошим человеком, а, если он не такой как ты, то это ещё и интересно.  Даже моя мать-бабушка заметно помолодела.  Пока Ирван жил у нас, она повеселела и перестала думать о смерти.

     Но вот стрелка часов переваливает за полночь, а мы всё говорим, говорим. Говорим обо всём: о судьбе Мистралей, о выборах во Франции и в России, о Путине, о Саркози и Олланде, о Марин лё Пен и моих карасях. Вон они плещутся в аквариуме. Ещё в первый день Ирван заинтересовался, что за необычные рыбки живут в моём аквариуме.

     «Наоборот, обычные, - скажу я ему, - я их поймал в близлежащем пруду шесть лет назад. Это караси. На мой пятидесятилетний юбилей жена решила мне сделать подарок - аквариум, я же водяной человек. Ну, я пошёл и наловил в озере карасей, посчитал, что это будет лучше, чем покупать каких-то там гупий. Напускал их полный аквариум, но караси не гупии, жена замоталась убирать за ними, никакой фильтр с очисткой воды не справлялся. Пришлось почти всех их выпустить, оставили только двоих. Остальных я отвёз в реку в то самое место, где мы были с тобой на рыбалке. Жарить жена их мне не дала, они уже стали как члены семьи. Постучит она бывало по аквариуму, а караси выставят свои мордочки и смотрят на нас через стекло, ждут, когда корм начнём им бросать… Интересно всё-таки…живая тварь и понимающая. Эти двое у нас уже седьмой год живут. Мне даже любопытно, сколько они вообще протянут…».

    Караси, будто слышат наш разговор и понимают, что он о них. Они начинают резвиться и брызгаться водой…

     После карасей мы плавно переходим к обсуждению  французских СМИ, потом наших, не забываем про бесплатную медицину: у них и у нас, про судьбу «Мистралей», Южный поток, жизнь фермеров в Бретани и, наконец, заканчиваем  нашими малыми предприятиями.

      Раздухарившись, я говорю:

      «Не верь, если кто-то из наших патриотично настроенных граждан будет уверять тебя, что западные санкции на нас не повлияли. Повлияли, и ещё как. Мы стали жить беднее».

     «Ты критикуешь Россию»? - удивляется Ирван.

     «Мне можно, я русский и я здесь живу, но вы в Европе делайте это аккуратно. И с американцами не очень то заигрывайте. В своё время, когда я работал на Севере, они в Европе устанавливали свои «Першинги». Тогда у меня шеф-инженером работал немец из Эссена, Буркхард.  Он мне говорил такие слова…

     - Это плохой контракт, - говорил он, имея в виду размещение «Першингов» в Германии, - американцы не знают, что вас, русских, не победить…

     И пояснял:

     - При таких минимальных потребностях, как у вас, вам никакие трудности не страшны…

    На счёт потребностей, я теперь с ним не согласен, - говорю я Ирвану, - но выводы, сделанные немцем тогда, отрицать не стану…Нас, русских, победить нельзя…если, конечно,  мы сами этого не сделаем…».

    Слово за слово, обсуждение перескакивает с немцев и американцев на мою будущую пенсию, и на её размер, который почему-то окажется в два раза меньше, чем у румына.

    «Но ты ведь её получишь в 56-ть, - парирует француз, - а когда я её получу,  я даже не знаю. Может в 65-ть, может, в 67-мь, а, может, и в 70-т, но ни на йоту раньше.  И пусть я оставшиеся дни буду работать на Луне, а не как ты, на Севере. А ты уже сейчас станешь свободным человеком  и сможешь заняться, чем пожелаешь…».

    «Ладно, не переживай, - говорю я, - давай лучше обсудим вашего Жерара Депардье. Он ведь теперь стал русским,  много пьёт, и спьяну принял наше гражданство…»…

    Но Ирван не разделяет моей иронии, он серьёзен. Он рассказывает мне о жизни Жерара, о том, что этот человек сделал себя сам, а это не так просто.

    «В шестнадцать лет Депардье убежал из дома, - рассказывает он, - и потом долго скитался по разным подворотням.  Приютили его в каком-то театре.  Толком он тогда ни читать, ни писать не умел, был полуграмотным. Но жажда кем-то стать пересилила в нём всё. Он учился читать и писать по-французски, заучивая наизусть театральные роли. Работал днями и ночами, не покидая театра и питаясь, чем придётся.