Французский ангел в кармане

Клавдия любила рассматривать людей на старинных портретах, читать в их глазах историю разочарований и несбывшихся надежд. Ей нравились такие женщины, как Мария Стюарт, бравшие у жизни все, что та могла предложить им: неистовость и безоглядный порыв, когда сегодня на карту поставлено все, а там… «пусть зависть осуждает нас»!

Мария Шотландская писала стихи, ей было чем их наполнить. Что могла бы написать Клава? Она пыталась, особенно в юности. Хотелось излить в строчках то, чего у нее нет и никогда не будет в жизни, – нежную женственность, тончайшие оттенки чувственности, неудовлетворенной и оттого еще более загадочной и островолнующей…

С этими мыслями Клавдия окончательно проснулась. Лучше не углубляться в них слишком сильно. Она обречена переживать свою собственную трагедию – невосполнимую жажду любви, необыкновенной, полной боли и восторга, отречения от всего и полного принятия интимности как высшего таинства… Разве она когда-нибудь сможет получить все это? Одно дело – мечтать, представлять что-то в распаленном снами воображении, а другое – увидеть себя в зеркале, вспомнить, кто она и что из себя представляет. Отрезвление приходит мгновенно. Лучше совсем забыть свои желания!

Ни с того ни с сего она вдруг вспомнила мужчин, покупавших у нее газеты. Она еще тогда подумала, что они следят за ней, и испугалась. Какая глупость! Кому она нужна? Перезревшая, угрюмая старая дева. О, господи!

Клавдия почувствовала, как глаза наполняются предательской влагой. Не хватало еще расплакаться с самого утра!

Она все еще думала о том мужчине, который сидел за рулем красного автомобиля, о его приятной улыбке, чувственных, красиво очерченных губах, когда звонок телефона заставил ее встать и босиком пройти в прихожую.

– Клавдия Петровна? – спросил хорошо поставленный мужской голос.

– Да… – у нее пересохло в горле от страха.

Все любовные размышления улетучились, как дым на ветру. Можно ли быть такой дурой? Ее жизнь висит на волоске, а она думает о том, как ее будут целовать чьи-то губы… Неудивительно, что она дошла до самого края!

– Меня зовут Михаил Маркович Гридин. Я директор фирмы, где работала Виктория Мураткина. Вы должны были ее знать.

– Да? – Клава понимала, что говорит ерунду. Но ничего другого придумать не могла. Она ожидала чего-то подобного, но все равно звонок застал ее врасплох.

– Именно так, – подтвердил Гридин. – У нее в рабочей записной книжке ваш телефон.

– Но я… – Клава нервно сглотнула, – не знаю никакой…

– Этого не может быть, – уверенно перебил ее вранье Гридин. – Вспоминайте, как ваш телефон мог попасть к Вике.

– А… – Клавдия лихорадочно пыталась придумать мало-мальски правдоподобное объяснение. – Я подумаю… Может быть… Как ее фамилия?

– Мураткина. Виктория Мураткина! – повторил Гридин.

Клавдия сотни раз прокручивала в голове варианты подобного разговора, если он все-таки произойдет, и все равно растерялась. Подготовленные варианты никак не приходили на ум, мысли разлетелись, как вспугнутая охотником стая уток.

– Это… – от волнения она никак не могла вдохнуть воздух. – Мы… учились вместе. Но с тех пор…

– Где учились – в школе?

– Н-нет… В институте, на бухгалтерском.

Клавдия давно решила, что отрицать очевидные факты она не будет. Это выглядит глупо и подозрительно. В конце концов, у Вики может быть альбом со студенческими фотографиями. Там наверняка есть и Клава. Хоть она из-за своих комплексов почти никуда с группой не ездила и не ходила, все же их иногда фотографировали – сами девчонки или ребята, которых у них в группе было семеро.

– Вы давно виделись с Викой? – спросил Гридин.

– Очень давно… А почему вы… интересуетесь? – Клава немного успокоилась.

– Есть причины. Так как давно вы виделись?

– Ну… – Клавдия сделала вид, что с трудом вспоминает, когда это могло бы быть. – Несколько лет назад, кажется… На встрече выпускников. А почему вас это интересует?

– Видите ли… Вика умерла.

– Какой ужас! Она что, болела?

– Несчастный случай.

Гридин не собирался рассказывать всем подряд, что произошло с его бухгалтершей. Он просто звонил по телефонам, которые обнаружил в записной книжке Вики. По-видимому, у нее таких книжек было несколько. Одну она хранила в рабочем кабинете, в столе.

– А что… – Клава прокашлялась, – что случилось?

– Вы где-то работаете? – Гридин не ответил на вопрос, а задал новый.

– Да… то есть не работаю, а подрабатываю…

– Где?

– К сожалению, с бухгалтерией не сложилось, вот и… приходится газеты продавать. В электричках.

Клавдия соврала. От страха. Вдруг Гридин вздумает проверить? Хотя – зачем это ему? Студенческих знакомых у Вики – вся группа. Не станет же он подозревать всех?

Михаил Маркович попрощался и зачеркнул в своем списке еще один номер. Продавцы газет его не интересовали. Какой у них может быть мотив? Не стоит терять время понапрасну!