Французский палач

Взрыв сотряс ратушу, и из окон с мелкими переплетами в вечерний воздух вырвался мощный столб дыма. Все невольно пригнулись, и Жан услышал громкую команду: «Пора!» Каждый человек в плаще достал кинжал и ударил солдата, стоявшего перед ним.

Сразу же вслед за тем началось смятение. Задние ряды зевак рванулись прочь от взрыва и пламени, а те, кто находились у эшафота и видели гибель солдат, попытались броситься в противоположную сторону. Две волны удирающих столкнулись на полпути, и солдат смяло толпой. Те, кто оказались сбоку, устремились в боковые переулки, которые почти сразу же оказались забитыми, отчего единственным свободным для бегства путем осталось пространство перед эшафотом. Будущие мученики за свою веру были захлестнуты народом – людской поток унес их прямо вместе со столбами.

Только люди в плащах точно знали, куда им следует направляться. Они перешагнули через бьющиеся тела солдат и подбежали к ступеням эшафота.

Епископ наконец обрел дар речи:

– Граф! Еретики явились, чтобы освободить пленника! Хватайте его!

Приказ был адресован Жану и Хакону. Оба не имели намерения его выполнять: этот конфликт их не касался. Однако освободители графа об этом не знали, потому что де Шинон все еще стоял на коленях позади палачей. А в руках его друзей теперь были уже не только кинжалы, но и мечи.

* * *

Фуггер, оказавшийся в плену жутких воспоминаний, опомнился только тогда, когда раздался оглушительный взрыв. Кони заржали и натянули привязи. Успокаивая их, Фуггер немного успокоился и сам. Он настолько ушел обратно в отбросы под виселицей, погрузившись в их привычную безопасность, что ему не хотелось снова возвращаться в реальность.

Человек, ставший причиной его падения, вышел из конюшни: Фуггер слышал, как он нетерпеливо расхаживает перед ней. Через несколько минут после взрыва он снова вернулся, на этот раз не один.

И Фуггеру снова показалось, что он по-настоящему вернулся в прошлое и надежно прячется в виселичных отбросах, потому что именно там, в смердящей куче, он впервые услышал тот обольстительный голос, что зазвучал совсем близко.

– Я не мог устоять перед искушением – очень уж хотелось увидеть лицо епископа, – говорил Джанкарло Чибо. – Похоже, он был потрясен куда сильнее, чем я предполагал. Кони готовы?

– Здесь, милорд. – Генрих отвязал архиепископского жеребца. – И ваше дорожное платье. Но остальное наше имущество – оно во дворце.

– Придется его оставить. Надо выбраться за городские ворота, пока их не закрыли. Этот город заражен ересью куда сильнее, чем мы думали. Об этом мне тоже придется поговорить с папой. Я сменю свой доминиканский наряд на дороге в Тулон.

Фуггер смотрел, как двое мужчин садятся верхом. Он еще глубже закопался в солому.

– Но хотя бы золото епископа Анжерского ты взял? – осведомился Чибо.

– Оно здесь, милорд, в моих седельных сумках.

– И что еще важнее – где рука ведьмы?

– В вашей седельной сумке, милорд. Как всегда.

Фуггер услышал, как ладонь хлопает по коже.

– Хорошо, – проговорил тот же благозвучный голос. – Тогда поехали.

Кованые копыта коней простучали по булыжникам, но этот звук быстро потонул в воплях, треске горящего дерева и звоне оружия, которые доносились с площади. Фуггер понял, что там сражаются и умирают люди.

* * *

Меч Жана оставался в ножнах, так что два первых удара, направленных против него, отразил своим топором Хакон. А потом, отшвырнув ножны, Жан резко поднял клинок и отразил удар, угрожавший незащищенному боку Хакана. Затем он подбросил меч высоко вверх, так что возвратным движением его клинок плашмя упал на голову нападающего. Тот замахал руками и с криком упал на спину, преградив путь еще пятерым освободителям де Шинона.

– Это не наша битва, скандинав! Наша добыча улизнула, – крикнул Жан.

– Скажи это им! – Хакон махнул в сторону вооруженных людей, которые уже перепрыгивали через своего упавшего товарища.

Для споров времени не осталось. Пятеро попытались их убить – и трое из них погибли. Двоих оттащили назад их друзья, которые наконец добрались до графа де Шинона. Как только он оказался среди друзей, его белая рубашка скрылась под плащом, а голова – под шляпой. Прочие люди графа расчистили дорогу от эшафота, решительно расталкивая мятущихся зевак.

Переулок, уводивший с площади, имел ширину одной повозки. Он был вонючим и скользким: по его середине про ходила сточная канава, а у стен громоздились кучи отбросов. Множество народа убегали от побоища вместе с Жаном и Хаконом, мешая пройти, так что до конюшни, где была назначена встреча, они добирались довольно долго.

– Фуггер! – Жан открыл двери ударом своего меча. – Ты здесь?

Первым появился Демон: он вынырнул из вороха соломы, в которой спрятался Фуггер. Следом вылез и хозяин птицы. Он был бледнее обычного, а глаза бегали так, словно хотели покинуть его голову.

– Что с тобой, Фуггер? У тебя такой вид, будто ты встретился с демоном.

У него все еще стучали зубы, но говорить он смог:

– Я видел, о, я видел! Того, кого не думал встретить снова. И слышал еще одного, хотя голос у него, как у падшего ангела.