Фредерика

– Конечно! – кивнул Эндимион. – Первый бал в Элверстоук-Хаус со времен выхода кузины Элизы – во всяком случае, так говорит мама. – Осознав наконец присутствие мастера Феликса Мерривилла, который, заскучав во время этой содержательной беседы, потянул маркиза за рукав, мистер Донтри удивленно воззрился на него со своего олимпийского роста, а затем устремил вопрошающий взгляд на Элверстоука. Услышав, что Феликс – младший сын Фреда Мерривилла, он воскликнул:

– Неужели, черт возьми? – после чего наивно добавил: – У меня чертовски плохая память! Кто такой Фред Мерривилл?

– Он был моим кузеном, – холодно ответил маркиз. – К несчастью, Фред скончался, а так как он был на несколько лет старше меня, сомневаюсь, чтобы ты его знал.

– Действительно, – согласился Эндимион. – Зато теперь я знаю, кто это. Мама говорила, что вы стали опекуном его детей и даете для них бал. Ей как будто это не слишком нравится, но черт меня побери, если я знаю почему! – Он снова посмотрел на недовольное лицо Феликса и нахмурился. – Кроме того, этот мальчуган, по-моему, не хочет идти на бал!

– Не хочу! – решительно подтвердил Феликс. – Я хочу идти в литейный цех!

– Сейчас мы туда пойдем, Феликс, – успокоил его маркиз и осведомился, иронически глядя на своего наследника: – Может быть, ты хочешь сопровождать нас, Эндимион?

В уме мистера Донтри литейный цех был каким-то причудливым образом связан с пушками, поэтому он отозвался:

– Нет, кузен! Артиллерия не по моей части.

После этого Эндимион простился с Элверсто-уком и направился своей дорогой, не испытывая ни удивления, ни дурных предчувствий, терзавших его мать и проницательную кузину Луизу, и восприняв с абсолютным спокойствием объяснения маркиза по поводу интереса, питаемого им к неведомым Мерривиллам.

Если у Элверстоука и имелась слабая надежда, что их не пропустят в литейный цех, то ей было не суждено осуществиться. Достойный секретарь вымостил для него дорогу: не успел он предъявить свою карточку, как все двери, выражаясь фигурально, распахнулись перед ним настежь, а начальник цеха был спешно вызван своими старшими помощниками, чтобы провести посетителей по всему зданию. Эта в высшей степени компетентная особа не только заявила, что считает за честь визит его лордства, но и заверила его в своей готовности объяснить все тонкости современного машинного оборудования, которые привлекут внимание высокого гостя. Это обещание убедило Феликса, что инстинкт не подвел его, побудив отказаться от сопровождения мистера Тревора.

– Он бы никогда не сделал этого для вашего мистера… как бишь его! – с торжеством шепнул мальчик.

Однако его лордство счел редкой удачей то, что начальник цеха был отцом большого семейства, но так и не смог обнаружить ни в одном из своих сыновей признаков собственного гения. За пять минут знакомства с юным Мерривиллом он распознал в нем родственную душу, и с тех пор маркизу было позволено, к его невероятному облегчению, держаться на заднем плане. Он скромно следовал в «кильватере» энтузиастов, а тяготы экспедиции ему облегчал Феликс, к которому у него пробудился неожиданный интерес. Маркиз ничего не знал и не хотел знать о продувальных машинах и пневматических лифтах, но вскоре понял, что вопросы, задаваемые Феликсом их гиду, обнаруживали солидную осведомленность, вызывавшую уважение этого специалиста. Он начал думать, что в Феликсе кроется нечто большее, чем ему казалось ранее, и не удивился, когда в конце изнурительной экскурсии по цеху управляющий рискнул поздравить его с поразительным пониманием, продемонстрированным юным джентльменом. Элверстоук ощутил в себе искру гордости за своего протеже, и это несколько поразило его.

Что касается самого Феликса, то было очевидно, что за весь свой жизненный опыт он не испытывал ничего общего с тем удовольствием, которым наслаждался теперь. Почти лишившись дара речи вследствие обилия полученной информации, он смог только пробормотать слова благодарности и (не без тревоги) выразить надежду, что кузену Элверстоуку также поправилась экскурсия.

– Джессами сказал, что вы не хотели идти сюда, но ведь вы хотели, правда?

– Ну разумеется! – без колебаний солгал маркиз.

– И даже если вы не хотели, все равно вам наверняка было интересно! – с улыбкой добавил Феликс.

Маркиз согласился и с этим. После этого он подозвал кеб, усадил в него Феликса и, велев извозчику отвезти его на Аппер-Уимпоул-стрит, дал мальчику гинею. Эта щедрость окончательно лишила Феликса способности выражать вслух свои мысли, вынудив его, когда возница уже хлестнул лошадь, рискованно высунуться из окна, чтобы прокричать своему благодетелю слова признательности.

Глава 9