Фрегат «Паллада». Взгляд из XXI века

От частоты визитов просто рябило в глазах: краснозадые гребцы и два-три чиновника с каким-либо дурацким расспросом. Клерки разминали спины в поклонах, рассовывая в рукава и за пазуху конфеты с пирожками, кои удалось выклянчить. Упаси бог не выкатить подачку, так они будут кланяться до самого караульного «Оссильян» с патрульных лодок. Но тут ещё издалека наша вахта узрела лодки с одетыми (!!) визитёрами. Уж эти натешились всласть: расспросили всё и ещё более того. Сколько пушек, парусов, матросов, офицеров, где отхожее место, как крепится якорь, что есть крюйс-камера и много ли там пороха… Отвечали односложно, стараясь сдерживать эмоции при откровенно идиотских вопросах. Наконец последовал «вопрос века»: нет ли у нас опасных замыслов? «Ни боже упаси, 52 сувенирные пушки с бомбическими ядрами и несколько сотен головорезов для исполнения танца «яблочко» с выходом на абордаж!» Невольно подумалось командиру Паллады. Тем не менее японский лоцман встал у руля и, кланяясь (за конфеты) рекомендовал следовать на второй рейд (!!!). Лоцману отсыпали табаку сверх сладкой квоты. Тем временем корабль фланировал по рейду при поднятых парусах и стоящих на реях матросах. Но где же Нагасаки? Боже мой, наконец открылся русскому взору порт, про который убедительно прописано: «Нагасаки – единственный порт, куда позволено входить одним только голландцам». Хотя меж собой моряки без комплексов шастают в сей порт не сказать, чтобы запросто, но и без конфет и пирожков. У нашей миссии задача состояла в том, чтобы не «шастать» единовременно, а входить в порт наравне с голландцами и официально во все времена!

Визит бог весть какой и далеко не последний

За сутками шли недели и далее. Японцы, видя упорство русских завезли еду и воду в количествах для прокорма средней голубятни. При сём оговорились, что доставленное «подарок от губернатора». Свиты целыми сворами наведывались, а скорее делали набеги на Палладу. В одно прекрасное утро секретарь проснулся от шума в соседней с капитанской каюте. Рядом стоял незабвенный Фаддеев со стаканом чая. «Хи-хи – хи» отчётливо послышалось вновь. Писатель обратился к слуге: «И давно ты тут?»

– В начале седьмой склянки, ваше высокоблагородие!»

– А теперь которая будет?» – наверху заиграл барабан и музыка.

– Да вон, слышишь поди: восьмую взыграли».

– Что там, рядом в каюте?»

– Известно что, снова японец что и намедни пирожки лопал!»

– Ты бы спросил, зачем они на сей раз приехали?»

– А как я его спрошу, нам с ним разговаривать всё одно как свинье с курицей!»

Глава 49. Не мытьём, так катаньем

И вот, как-то наряду с переводчиками (с голландского, либо китайского), фрегат наведали сразу четыре разукрашенные флагами, гербами, флажочками и пиками лодки. По всем ипостасям-военные, хотя гребцы не имели на голых телесах даже погон. Лодки, они же хижины со всеми семейными атрибутами. Посетители напоминали благотворителей в доме престарелых: говорили шёпотом в полусогнутом положении. Высказав тираду фраз, они встали в строй. И тут взошли японцы поважнее, да и вид у них был не столь женоподобным. По трапу взобрались десятка два гокейнсов. В нынешние времена их бы отнесли к разряду прессы, на худой случай – к писарьчукам, а уж по высшему разряду, так и вовсе к пресс-секретарям. Кейсы, дипломаты в 19 веке в Японии ещё не прижились, так что у гокейсов всё размещалось за пазухой их халатов, где было не меньше предметов, нежели у городского старьёвщика: трубка, салфетки, чернильница и кисточки. Туда де ссыпались конфеты, кусочки торта, пирожки и… салфетки для сморкания и вытирания пота. Они напрочь отказались сесть, ссылаясь на присутствие куда более знатных чиновничьих особ. В подтверждение смысла сказанного они подобострастно кивали головой, произнося утвердительно: «Хи». Что означало со слов наших матросов: «Моя твоя халасо поняла!» В итоге краткой репризы с ужимками старший Льода выпрямил спину и поведал о цели визита: «Компания приехала предложить некоторые вопросы.

Вопросы визита относительно осмысленного

– Достав бумаги, Льода продекламировал: «Отчего у вас сказали на фрегате, что корвет (Оливуца) вышел из Камчатки в мае, а потом уже в июле?»

– Оттого (это уже командир), что я похерил два месяца, дабы избежать придирок. Да и вообще: какое вам дело, где мы были. Ведь в итоге мы пришли!»