Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Льюис говорит, что Бог снова и снова вмешивается в нашу жизнь. «Во-первых, Он дал нам совесть, чувство правильного и неправильного, и на протяжении всей истории были люди, пытавшиеся следовать ей. Ни у кого это не получилось». Во-вторых, Бог дал роду человеческому истории, «рассеянные по разным языческим религиям, о боге, который умирает и снова возвращается к жизни и который через свою смерть неким образом дает людям новую жизнь». В-третьих, Бог выбрал один народ – евреев, чтобы они знали, каков этот Бог, «что Он только один и заботится о верном поведении». Этот период обучения народа отражен в еврейских священных книгах.

А затем происходит нечто головокружительное. «Среди евреев вдруг появляется человек, проповедующий так, словно он – Бог». Льюис пишет: появись этот человек среди индуистов или других пантеистов, где люди часто говорят, что они едины с Богом или они есть часть Бога, его притязания были бы понятны. Но он был евреем, а для евреев Бог – «Существо вне мира, сотворившее этот мир». В таком контексте слова того, кто претендовал на место Бога, «шокировали сильней любых иных».

* * *

Фрейда бы это не впечатлило. Он выдвигал два главных аргумента против существования Разума вне вселенной: во-первых, психологический аргумент об удовлетворении желаний, а во-вторых – аргумент, связанный со страданиями. Оба популярны и сегодня. Психологический аргумент использовали и до Фрейда, но он внес нечто новое. Вряд ли можно назвать оригинальным и довод о страданиях; много веков он был самым серьезным препятствием на пути к вере и для верующих, и для неверующих. И Фрейд его использовал не раз.

Психологический аргумент Фрейда против духовного мировоззрения основывается на представлении, согласно которому все религиозные идеи укоренены в глубинных человеческих желаниях, а потому это – иллюзии, ложные верования. В знаменитой книге «Будущее одной иллюзии» Фрейд пишет: «Нам надо сказать себе: было бы очень приятно, если бы существовал Бог, сотворивший этот мир, и благожелательное провидение, и нравственный порядок во вселенной, и загробная жизнь, но поразительнейший факт – все это именно так, как мы обречены желать»[72]

. И потому вера в Бога, заключает Фрейд, – просто проекция сильных желаний и внутренних потребностей. «Религиозные идеи, представленные нам как учения, – пишет он, – это фантазии, это исполнение самых древних, самых сильных и самых неотложных желаний человечества. Секрет их силы – в силе таких желаний»[73].

Фрейд признает, что многие до него думали и писали об этом, особенно немецкий философ Людвиг Фейербах. «Я не сказал ничего такого, чего бы еще полнее и убедительнее не сказали прежде другие, бывшие лучше меня», – скромно пишет Фрейд и добавляет: «Их имена хорошо известны, и не стану цитировать их, чтобы не возникло впечатления, будто я хочу поставить себя в один ряд с ними»[74].

Многие исследователи согласны с тем, что за этим аргументом Фрейда стоят идеи нескольких мыслителей Просвещения, в основном Вольтера и Дидро, а также Дарвина наряду с Фейербахом[75]. В письме к Фрейду швейцарский пастор Оскар Пфистер утверждал, что материализм – просто еще одна религия, и «ваша суррогатная религия – по сути, то же Просвещение XVIII века в горделивом современном обличье»[76].

В «Будущем одной иллюзии» Фрейд уже не так скромно, зато более точно говорит: «Все, что я сделал – и это единственное новшество в моем рассмотрении вопроса, – состоит в том, что я добавил замечательное психологическое основание к критике, которую вели мои великие предшественники»[77]

. Многие мыслители до Фрейда писали о том, что Бог есть проекция человеческих нужд и желаний. Фрейд же со всей возможной ясностью эти желания обозначил.

Фрейд утверждает, что те глубинные желания, чья проекция порождает идею Бога, коренятся в раннем детстве. Это, во-первых, чувство беспомощности, которое мы несем во взрослую жизнь. Он пишет: «С биологической точки зрения религиозность следует связать с долгим периодом беспомощности в жизни ребенка, испытывающего потребность в поддержке»[78]. Всем нам, утверждает он, присуще смутно осознанное и очень сильное желание обрести защиту родителей, особенно отца. Став взрослыми, мы по-прежнему чувствуем себя беспомощными при столкновении с жизненными трудностями, и в нашем воображении появляется фигура, подобная той, что защищала нас в детстве. «Психоанализ, – писал Фрейд в 1910 году в статье о Леонардо да Винчи, – показал нам, что Бог как личность с психологической точки зрения есть не что иное, как возведенный на небо отец… и об этом каждый день свидетельствуют истории молодых людей, которые теряют веру, как только выходят из-под власти отца»[79].