Фрейд

Конечно, бывали и светлые периоды: с 1908 по 1910 год общество пополнилось новыми членами, такими как Шандор Ференци из Будапешта, талантливый, но чрезвычайно нервный юрист Виктор Тауск, школьный учитель и социал-демократ Карл Фуртмюллер, остроумный адвокат Ганс Закс. Число участников увеличивалось за счет гостей, которые приезжали в Вену, чтобы познакомиться с Фрейдом и присутствовать на собрании в среду: «швейцарцы», психиатры и любознательные студенты-медики из Цюриха и других городов Швейцарии, появились еще в 1907-м. Фрейд называл их – Макса Эйтингона, Карла Г. Юнга, Людвига Бинсвангера и Карла Абрахама – самыми интересными из новых сторонников. В следующем году в Вену, чтобы познакомиться с Фрейдом и его группой, прибыли другие визитеры, впоследствии много сделавшие для развития психоанализа: американский переводчик Фрейда и его апостол Абрахам А. Брилл, Эрнест Джонс – этот станет самым влиятельным британским сторонником мэтра, и пионер психоанализа в Италии Эдуардо Вейсс.

Контраст между этими «перелетными птицами» и венскими завсегдатаями собраний оказался для Фрейда болезненным. При оценке людей он часто позволял своим заветным желаниям брать верх над опытом, однако в отношении своих местных приверженцев не питал никаких иллюзий. В 1907 году после одного из собраний в среду вечером Фрейд сказал молодому швейцарскому психиатру Людвигу Бинсвангеру: «Ну вот, теперь вы видели эту банду!» В этом кратком, насмешливом замечании содержалась определенная доля лести – Фрейд хотел понравиться своим новым швейцарским сторонникам, но Бинсвангер, по прошествии многих лет вспоминая ту сцену, дал ей более доброжелательное и, возможно, более точное толкование: он понял, до какой степени одиноким по-прежнему чувствовал себя Фрейд среди этой толпы. «Все мои венцы, – мрачно признавался основатель психоанализа Абрахаму в 1911 году, – ничего не стоят, за исключением малыша Ранка». Среди венцев были подающие надежды личности: Федерн, Закс, возможно Рейтлер, Хичманн и даже Тауск, но со временем Фрейд стал все больше связывать свои надежды с заграницей, с иностранцами.

Иностранцы

Четверым из этих иностранцев, Максу Эйтингону и Карлу Абрахаму в Берлине, Эрнесту Джонсу в Лондоне и Шандору Ференци в Будапеште, было суждено пронести флаг психоанализа сквозь годы верного служения делу – они издавали научные труды, дискутировали, организовывали, собирали деньги, обучали кандидатов, вносили собственный вклад в психоанализ, клинический и теоретический, интересный и нередко неоднозначный. В отличие от драматичного сотрудничества и не менее драматичного столкновения, которые характеризовали отношения Фрейда с Юнгом, союз этих четверых с мэтром, несмотря на изредка возникавшую напряженность, был необычайно выгодным для обеих сторон.

Первым из «швейцарцев», появившихся в квартире на Берггассе, 19, был Макс Эйтингон. Состоятельный, щедрый и скромный еврей из России, изучавший медицину в Цюрихе, он написал Фрейду в конце 1906 года, представившись младшим ассистентом в психиатрической больнице Бургхельцли. К работам Фрейда его внимание привлекли наставники – профессор Блейлер и доктор Юнг. «Пристальное их изучение все больше и больше убеждало меня в поразительном охвате вашей концепции истерии и в громадной ценности психоаналитического метода», – писал Эйтингон. Фрейд в своей обычной манере не стал откладывать удовольствие увидеть молодого человека, «привлеченного истинным содержанием нашего учения». В тот период основатель психоанализа считал себя ловцом человеков и делал все возможное, чтобы соответствовать этому библейскому самоопределению. В январе 1907 года Эйтингон приехал в Вену на консультацию по поводу трудноизлечимого пациента и остался на две недели. Зародившаяся дружба с мэтром укрепилась несколькими весьма необычными «сеансами». Фрейд брал Эйтингона на прогулки по Вене и во время этих прогулок проводил психоанализ своего нового рекрута. «Таким, – впоследствии вспоминал Эрнест Джонс непринужденную атмосферу тех дней, – был первый урок психоанализа». Осенью 1909-го, после еще нескольких выездных прогулок с мэтром, Эйтингон перебрался из Цюриха в Берлин, будучи уже верным учеником Фрейда. Практика его расширялась медленно. Время от времени Эйтингон просил учителя направлять ему пациентов, и Фрейд соглашался. В ответ ученик осыпал его подарками. «Три дня подряд, – образно писал Фрейд своему ученику в Берлин, – в моем доме шел дождь из произведений Д…». Эйтингон присылал мэтру книги Достоевского, по одному тому, призывая уделить особое внимание «Бесам» и «Братьям Карамазовым». Переписка между ними становилась все более личной и теплой. «Я знаю, что вы останетесь верны мне, – заверял Фрейд Эйтингона в июле 1914 года. – Нас маленькая горстка, где нет праведников, но нет и предателей». У него никогда не было причин сожалеть о своей вере в Эйтингона, который еще при жизни Фрейда стал одним из самых щедрых покровителей психоанализа.