Фрейд

Преданный ученик Брюкке, который принес взгляды Гельмгольца и Дюбуа-Реймона в Вену, Фрейд был знаком с этой точкой зрения и никогда полностью не отвергал ее. Об этом свидетельствует бо2льшая часть его практики. Пациенты, которых Фрейд подвергал психоанализу, научили его, что, несмотря на то что многие физические симптомы являются порождением истерии, некоторые действительно имеют телесную природу[70]

. Одна из главных причин, почему Фрейда так привлекал тезис, что источником неврозов служат сексуальные нарушения, заключалась в том, что сексуальность не рассматривалась им «исключительно как явление психическое. Она имела свою соматическую сторону». Поэтому Фрейд был, как он сам признавался Флиссу в 1898-м, «вовсе не склонен оставлять психологию подвешенной без органической основы». Версия господствующего мнения, которой он придерживался, была результатом медленной и вовсе не планировавшейся перемены взглядов. Когда Зигмунд Фрейд наконец совершил свою революцию, она заключалась не в отказе от неврологической теории, а в том, что в общепринятой иерархии взаимодействия он поменял местами душу и тело. Психологической составляющей умственной работы основатель психоанализа отводил главную, но не монопольную роль.

До того как Фрейд бросил вызов преобладавшему материалистическому консенсусу, почти никто не оспаривал по большей части физическую природу мыслительной машины. Даже в 1895 году сам Фрейд предложил свой неоконченный проект как «психологию для неврологов», но при рассмотрении вопроса о причинах поломки «машины» он стал участником давнего и неразрешенного спора. Большинство психиатров соглашались, что почти все психические заболевания являются проявлениями повреждений мозга, однако расходились во мнениях относительно этиологии этих повреждений. В 30-х годах XIX столетия Эскироль все еще предлагал эклектичный и довольно беспорядочный перечень возбудителей. «Причины душевного расстройства многочисленны и разнообразны, – писал он. – На частоту, характер, кризис и лечение безумия влияют не только климат, время года, возраст, пол, темперамент, профессия и образ жизни; эта болезнь также меняется под действием законов, цивилизованности, морали и политического состояния государств». Впрочем, к середине столетия всех остальных затмил и почти вытеснил самый главный кандидат, наследственность. Она не уступала свои позиции несколько десятилетий. Истории болезней давали многочисленные – и для многих убедительные – доказательства, что у пациента, страдающего психическим заболеванием, в семье есть аномалии. Монография Крафт-Эбинга о неврастении в полной мере отражает эту точку зрения. Фрейд в своих первых историях болезни также упоминал подробности о «невропатической» семье пациента, тщательно фиксируя сведения о пребывании матери своего больного в сумасшедшем доме или о сильной ипохондрии у его брата. Затем на первое место вышла психология. В 1905 году в своей книге «Три очерка по теории сексуальности» Зигмунд Фрейд достиг точки, когда мог критиковать своих коллег психиатров за то, что они преувеличивают значение наследственности.

Его отношение к возможным причинам психического расстройства было таким же неоднозначным. Как свидетельствует работа Крафт-Эбинга о неврастении, по отношению к плохой наследственности другие этиологии, похоже, играли вторую скрипку, однако имели своих сторонников. Кое-кто из психиатров полностью исключал внезапные потрясения или продолжительные болезни – Фрейд определенно этого не делал на протяжении долгих лет, а многие проявляли особый интерес к тому, что они называли разрушительными побочными эффектами современной культуры. В этом последнем диагнозе Фрейд был согласен с большинством, хотя имел для сего свои причины. Подобно многочисленным наблюдателям из числа современников, он был убежден, что городская, буржуазная, промышленная цивилизация того времени внесла существенный вклад в нервозность, которая, по его мнению, явно росла. Однако в отличие от остальных, считавших, что современная цивилизация способствует нервозности вследствие спешки, суеты, быстрой коммуникации и перегрузки психических механизмов, Фрейд винил ее в чрезмерном ограничении сексуального поведения.