Френдзона

Осенний бал, наконец-таки, близился к концу, когда Антон взял в руки микрофон.

– А сейчас, – задушевно начал он. Я насторожилась. – Я бы хотел поставить песню для одной прекрасной девушки, она здесь, в зале…

Фильмов, что ли, пересмотрел? Естественно, она здесь. Было бы глупо ставить песню для девушки, которая не в школьном актовом зале, а отдыхает на Канарских островах.

Маринка сложила руки на груди и влюбленными глазами смотрела на сцену. Так, приехали!

– Эта девушка, – продолжал Антон, – навеки покорила мое сердце. Она одна такая: и у меня, и во всем мире…

Ну, да. Конечно. Одна она у него. В зале заулюлюкали, засвистели. Антон спустился со сцены, обнял Маринку и закружил ее. Заиграла песня Земфиры «Жить в твоей голове». Остальные тоже встали в пары и, мерно раскачиваясь, топтались на месте. Я наблюдала за Петровой и Кораблевым. Антон что-то шептал Марине, а та в ответ только улыбалась.

И слушали тихий океан,И видели города,

И верили в вечную любовь,И думали: «Навсегда».

После танца счастливая Маринка подошла ко мне. Глаза у нее уже были стеклянные.

– Одна дойдешь, Инн? – чуть заплетающимся языком спросила подруга. – Я, быть может, к Антону…

– Нет, Марина, не дойду! – отрезала я. – Вообще тут ради тебя весь вечер тусуюсь.

– Инночка, – дыхнула на меня Марина. – Ты будешь умничкой и очень меня выручишь, если отпустишь.

– Ты уверена? – скептически спросила я.

– Ага-а-а…

Маринка взяла пакет со своими вещами и пошла в спортзал переодеваться вместе с другими девчонками. Я сунула под мышку свой шлем Дарта Вейдера и тоже поднялась. Тут заметила, как Антон, собрав аппаратуру, вышел в коридор. Я метнулась за ним. В коридоре было пусто и совсем темно.

– Эй! – окрикнула я его. – Кораблев!

– Господи, опять ты.

– Спасибо, конечно, что ты такого высокого мнения обо мне, но я не Господи, а всего лишь Инна. Тебе неясно было сказано в прошлый раз, чтоб ты от Марины подальше держался? Что за спектакль? «Одна такая у меня и во всем мире…», – передразнила я Антона дурацким басом.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Зырянцева?..

– У меня нет никаких проблем! – вклинилась я.

– Так вот, слушай. Если б ты не была такой заносчивой сукой, у тебя было бы побольше друзей и ты не цеплялась к бедной Марине всякий раз. Она ж только о тебе трендит: ах, а как мы пойдем туда? А я Инне обещала… Узурпировала девчонку, нашла себе слугу. Прибрать помоги, списать дай, до дома сопроводи. А теперь еще решаешь, с кем ей общаться.

– Ты меня не понял…

– И не пойму таких, как ты. Будь проще, Зырянцева. Ты злая, как псина.

– Ну, знаешь! – побагровела я. Со мной так еще никто не разговаривал.

– А еще лучше, найди себе мужика. А то ты, Инна, какая-то недотрах…

В этот момент я не выдержала и залепила Кораблеву звонкую пощечину. Наступила гробовая тишина. Только где-то вдалеке глухо доносился смех одноклассников.

– Вот сучка, – прошипел Антон. – Ты не знаешь, мразь, на что подписалась. Я тебе устрою веселенькую жизнь в этой школе. Я тут всех подкуплю, чтоб ты ее никогда не окончила, бестолочь.

Я в оцепенении потирала руку. Ладонь горела.

– Ты мне не угрожай, – хрипло ответила я.

Было обидно. Предательские слезы навернулись на глаза. Я кинулась к гардеробу, на ходу натягивая шлем Вейдера, чтобы никто не заметил мое состояние.

– А чего угрожать-то? – крикнул мне вслед Кораблев. – Какая ты жалкая! И считай, что теперь у меня под колпаком! – Он противно заржал, и его смех эхом разнесся по мрачному школьному коридору.

* * *

Слезы градом катились по щекам, не выполняя мою установку прекратить литься. «Отставить!» – повторяла я им. Но разве они меня послушают?

Я бежала по темной аллее к дому, голые сухие деревья отбрасывали жуткие тени на промерзлом асфальте. Где-то вдалеке грозно лаяли уличные псы. Внезапно от одного из кустов отделилась еще одна тень и присоединилась к моей. Я прибавила ход, но темная фигура не отставала. Я вскрикнула, когда кто-то меня догнал и коснулся плеча.

– Ты че орешь? – завопил в ответ Сашка, а это был именно он. – Ты себя в зеркало видела? Ты в этом шлеме сама кого хочешь напугаешь, так и до инфаркта недалеко.

Я тяжело дышала и смотрела на Сашу сквозь прорези маски. Вот он, родной мой, прекрасный друг. Когда так нужен. Только где он был эти две недели? Меня уже в жизни бросали, например родной отец. Неужели сложно хотя бы написать?

– Отвали! – обиженно закричала я из-под маски.

– Да уж, – привычно вздохнул Саша, – манеры не рыцарские.

– Не было две недели, ну и не надо, знаешь ли! – продолжила я. Обида уже захлестнула. – Ты чего вообще приперся? Откуда про меня узнал?

– Мама твоя позвонила, попросила встретить со школьного вечера, – ответил Саша. Сердце ухнуло. Это даже не он сам захотел со мной встретиться, а просто не мог отказать моей маме.

– Отвали! – упрямо повторила я и пошла дальше.

Сашка побрел за мной, нравоучительно бормоча: