Фрэнк Заппа: О себе своими словами

Музыка — это всегда комментарий на общество, и безусловно, все эти зверства на сцене — чепуха по сравнению с тем, что делает наше правительство от нашего имени. Иной раз просто невозможно написать аккорд, достаточно безобразный для того, чтобы выразить то, что хочешь — так что приходится прибегать к помощи жирафа, наполненного взбитыми сливками. К тому же люди не умеют слушать. Их интерес идёт на убыль, и нужно что-нибудь сделать, чтобы помочь им вновь сосредоточиться. Вообще-то эти мерзости начались случайно. Кто-то подарил одному из нас большую куклу, и однажды на концерте мы пригласили на сцену нескольких морских пехотинцев из публики. Просто чтобы чем-нибудь нарушить однообразие. До этого никаких ужасов не было. И у нас возникла идея показать публике, кто такие на самом деле морские пехотинцы. Я бросил им куклу и сказал: “Это узкоглазый, парни…покажите нам, как мы обходимся с узкоглазыми во Вьетнаме.” И они разорвали эту куклу на части. После этого мы стали включать бутафорию во все свои представления. Я называю это наглядными пособиями. [1968]

Вообще в Вилледже происходило мало для меня интересного. Люди, приходившие посмотреть на нас в театр Гаррика, были главным образом стриженые и белые, и происходили они обычно из еврейской среды. Они шли на наши концерты, потому что на этой улице не происходило ничего более странного, и это было что-то вроде своеобразного места для отдыха. [1974]

НА ГАСТРОЛЯХ

ФАНАТЫ

Наши фанаты, если уж так их называть, различаются по возрасту от 6 до 80 лет, причём большинство — от 17 до 28 лет. Мы — это не джаз, не поп, не ритм-энд-блюз. Но в каждом городе обязательно найдётся сумасброд, какой-нибудь изгой, над которым смеются, но в общем-то и уважают за то, что он осмеливается думать не так, как все. Ему наша музыка может понравиться. Может быть, она понравится и его такой же чокнутой подружке. Остальные, входящие в его социальную группу, слышат о нас друг от друга и образуют ядро группировки. Мы продали 170000 пластинок “Freak Out” без единой радиотрансляции.

Большинство знакомых мне ребят из тех, что ходят на наши концерты — стриженые привлекательные парни из пригорода. Мне встречается больше таких, чем длинноволосых бородатых сторонников братской любви… [1967]

Мы нравимся стриженым ребятам от 14 до 17-ти, которые чем-нибудь недовольны и происходят из среднего класса. Они разочарованы в своих родителях и ищут в нашей музыке некого заменителя реальности. А это приводит к тому, что они начинают придавать словам больше значения, чем следует. [1968]

Ни одна другая группа во всём мире не получает таких писем, какие получаем мы от фанатов (хотя их не так уж много). Мы получаем фантастические письма от 19-летних анархистов: “Помогите мне в моём городе”, и всякое такое. [1968]

Наши поклонники, о которых нам приходится слышать…я мог бы показать вам некоторые письма от фанатов. Они просто уникальны, да! Эти ребята — просто сливки чудаков того или иного города, и письма приходят отовсюду. Мы получаем письма из очень странных мест.

Некоторые из них думают примерно так: “Мне не по себе, потому что люди думают, что я какой-то не такой.” И — “Матери Изобретения, пожалуйста, скажите, что я вам нравлюсь, чтобы я продолжал быть странным и остался бы жив в своём маленьком городе.”

Мы пока ещё не отвечали на эти письма. Сейчас мы приводим нашу корреспонденцию в порядок. За прошлый год мы получили в общей сложности около 300 писем. И всё это живые люди. Можно, конечно, считать, что это просто люди, заплатившие 4 доллара за альбом — и тогда надо просто послать в ответ фотографию с автографом. Вот перед вами материал, который мы подготовили для фанатического потребления:

Мы могли бы послать вам какое-нибудь дрянное красиво ксерокопированное клише письма, в котором говорилось бы примерно следующее: “Матери Изобретения хотят поблагодарить Вас — ля-ля — за то, что Вы написали такое изящное письмо — ля-ля — они любят своих фанатов, которые так верны и внимательны, ляля-ля. Но они настолько занятызанятызанятызаняты, что для них было бы практически невозможно даже предпринять попытку к рассмотрению возможности какого бы то ни было тёплого личного ответа, ля-ляля.”

Мы могли бы послать вам такое дрянное письмо, но вместо этого мы послали вам этакое дрянное письмо, и текст его гласит: