Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

Но это очень трудно, так как, свернув, он нарочно идёт по левой стороне тротуара, прямо-таки разрезая встречный поток. Возможно, я бы и смог за ним удержаться, но в тот момент, когда снова начинаю с ним беседовать о трудной работе соглядатая, чувствую на себе чей-то взгляд. Я поворачиваю голову в сторону и возле входа в универсам вижу Клару и в том же состоянии, что и вчера в «Дилайте», когда я подсел к ней за столик. Увидев мой взгляд, она резко поворачивается в сторону и поспешно входит в магазин. Из этого я делаю вывод, что разговаривать со мной она не желает. Я из гордости не настаиваю.

Разумеется, за это время сыщика моего и след простыл. Мне не остаётся ничего другого, как вернуться в свой офис.

Остальное время дня вообще можно считать потерянным. Вечером я съездил в «Дилайт», но Клары там, конечно, не застал, поэтому ужинать пришлось в одиночестве. В относительном одиночестве, потому что мужчина за два столика от меня явно за мной следил. То есть, это почти наверняка, потому что, когда я встал и пошёл к нему, он почему-то резко вскочил и бросился к выходу. Из этого я сделал вывод, что мой дневной друг доложил обо всём.

Подъехав к дому, я проверил свой ящик. Помимо газет там был сложенный вдвое лист. Вопреки моим ожиданиям, это даже не письмо, а записка. Очень коротенькая, всего из трёх слов: «Фрэнк, вы идиот»!

Почерк мне абсолютно не знаком, но у меня не возникает ни малейшего сомнения по поводу того, кто это написал.

7. Фрэнки допускает серьёзную ошибку

«Фрэнк, вы идиот»! Всё утро я повторяю себе эти слова, меняя интонацию в каждом из них и во фразе в целом. Иногда они звучат обнадёживающе: «Фрэнк, зачем вы пошли против них? Мне будет очень плохо, если с вами что-то случится!», иногда презрительно: «Ну, и дурак же вы, Фрэнк! Я ведь вас предупреждала, пеняйте теперь на себя»!

Только через час я бросаю это бесполезное занятие. Филология — сложная вещь, и я не уверен, что в ней помимо каких-нибудь «Грамматики» и «Орфографии» есть раздел «Как правильно трактовать слова женщины, написанные ею в состоянии раздражения».

Очень вовремя бросаю, потому что с 10.30 — это время обозначено на моей табличке как начало приёма — мне буквально вздохнуть некогда, не то, что понять, что имела в виду Клара.

Первым пришёл мистер Смит. Он так и представился, хотя было очевидно, что эту фамилию он выбрал потому, что её легко запомнить. Легко запомнить — легко забыть, это он с блеском и продемонстрировал, называя свою жену то миссис Грин, то миссис Браун. Я вяло выслушал его просьбу — проследить за коварной изменницей — и сказал, что такими делами больше не занимаюсь. Он предложил десять тысяч — я помотал головой. Он дошёл до пятидесяти и вспотел: чувствовалось, что это — предел, за который ему велели не вылезать. Я легко отмахнулся и от этой суммы, и он ушёл, пообещав зайти завтра в надежде, что я передумаю.

Почти сразу после его ухода зазвонил телефон, и незнакомый женский голос стал умолять меня о встрече. Я бросил трубку.

Звонков больше не было, все остальные являлись лично. Труднее всего было отделаться от пастора, который с полчаса объяснял мне разницу между истинно верующим и верующим не истинно. Когда я его напрямик спросил, чего он от меня хочет, пастор растерялся, а потом начал всё сначала. Возможно, он хотел как-то приблизить меня к Богу, но я от его визита осатанел. Пастор продолжал разглагольствовать даже после того, как я, одевшись для выхода, минут десять поигрывал ключами перед его лицом. В конце концов, мне пришлось схватить его за сутану и вытащить на улицу.

Видно, здорово я расшевелил это осиное гнездо, раз они так резко взялись за меня уже с утра. Единственное, что им удалось, это снова сбить меня с толку. Я опять не понимал, чего же они хотят: отвлечь меня от расследования или всё-таки запихнуть в подвал? Впрочем, сегодня я намерен это выяснить.

В лендровер сажусь без всякой опаски. Бомбы там наверняка нет — из утреннего оживления нетрудно сделать вывод, что время для подобных мер ещё не наступило, — а приклеивать мне «маячок» при моей-то скорости передвижения вообще нет никакого смысла. Еду я в центральный универмаг, потому как он больше всего подходит для моих целей: в его толкучке гораздо проще сделать покупку так, чтобы мои преследователи этого не заметили. Там я долго брожу от отдела к отделу, иногда покупая всякую мелочь: зажигалку, колоду карт, лезвия для бритвы. После получасового кружения прихожу к выводу, что мой филёр, если он у меня сегодня есть, остался подкарауливать возле входа, и быстро иду в компьютерный отдел. Выбрать нужное довольно трудно, так как все игры, в основном, связаны со стрельбой и мордобоем, чего мне совсем не хочется, и, в конце концов, останавливаюсь на «Приключениях червячков» и «Стань мэром города». Тут происходит неожиданное. «Червячков» продавец отдаёт без комментариев, а про «Мэра» сообщает, что её нужно обязательно регистрировать в Сети.

— Это ещё зачем? — удивляюсь я.