Фреон

«Здорова, Фреон! – голос Барина, умершего больше года назад, да так натурально, так похоже, словно стоит он вон за тем покосившимся столбом, прячется в волнах тумана. – Иди сюда, чего стоишь? Иди!» И хоть понимаю я, что это глюк, что это просто память моя в этом месте чудит, а всё равно жутко делается. А слева словно набросили на серую хмарь повешенного на парашютной стропе Бивня, и вижу я боковым зрением, как дёргаются его ноги. Моргнуть, резко крутануть головой… пропало…

– Ох ты ж… блин… – выдохнул Фельдшер. – Это от испарений глючит?

– Нет… какое-то пси-поле после Третьей осталось. Здесь, на Болотах, таких мест хватает.

Ересь вдруг тоненько завыл.

– Там… там Хип стоит. Рукой машет…

– Глаза закрой, пройдёт…

– Да нет же, вон она. – Ересь упорно показывал в пустой прогал между кустами. – Ё… ох…

– Не смотри туда, дурак, сказали же. – Фельдшер несильно ткнул костяшками пальцев в затылок Философа.

Ересь отвернулся, рассеянно посмотрел на меня, его зрачки расширились, рот открылся, и он, дико взвизгнув, ломанул в сторону от тропы. Прямо в один из «смерть-кругов».

– Стой, придурок! – Я в несколько прыжков нагнал Философа, ухватил за шиворот и сильным рывком швырнул на землю, в холодную болотную жижу. Ещё бы три шага и… так, мол, и так, товарищи «долговцы», нет больше вашего «оправданного».

– Т-та-та-ам м… э… ты-ыыыы а-аа эта… мма-ать… ах… – Ересь рванулся, вылупившись на меня диким, совершенно безумным взглядом.

– Обожди… щас… – К нам подбежал Фельдшер, и, оттеснив меня, влепил Философу хлёсткую пощёчину. – Успокойся! Всё! Успокойся, я сказал!

Это подействовало. Ересь съежился, потёр покрасневшую щёку, и взгляд его стал немного более осмысленным.

– Сказали тебе – это глюки, понял! Чё увидел – отвернись… ух, ё… ну и напарник у тебя, вообще финиш. И, кстати, ты откуда Хип знаешь, чудик?

– Долгая история, – ответил я вместо Ереси. – На привале расскажу, а пока идти надо.

Метеостанция выплыла из тумана почти одновременно с тем, как затих тонкий писк в ушах и прекратились галлюцинации. Относительно чистое тут место, безопасное и Зоной не слишком порченное – с зелёных вагончиков станции даже не облезла краска, разве что потемнел крытый шифером сарай, и стала рыжей от ржавчины сетка на заборе.

Внутри крайнего вагончика было темно и прохладно. Сталкеры, временами заглядывавшие в это укрытие, соорудили из разного хлама подобие лежанок, посреди «помещения» стоял большой пень со столешницей, примотанной проволокой.

– Я по этим местам и не ходил раньше. – Рослый Фельдшер пригнулся, входя в овальный дверной – Глянь-ка, целая хаза… даже кровати имеются.

– Покойного Малика схрон. – Я уселся на крайнюю лежанку, подтащил рюкзак. – Он по этим турлам любил лазить, считай, жил в этом вагоне, а потом просто не вернулся с Болот. Где и как сгинул – никто не в курсе.

– Может, и не сгинул. – Фельдшер сел рядом, выложил на «стол» две банки тушёнки. – Мог и упорхнуть из Зоны. Знаешь, оно не всем по душе подолгу здесь жить. Некоторые уходят.

– Ага. На тот свет… к Периметру просто так не выйдешь, не говоря уже о том, чтоб перелезть. За полкилометра будешь гарантированный труп, причём в кусковом исполнении. Сам знаешь, какая там стена и пушки.

– Ну, стенка, положим, такая не везде, только возле крупных объектов вроде Чернобыля-7. А на других местах…

– А на других – восемь спиралей «гюрзы» на двухметровой стене, внизу «путанка» и сенсорные мины, а через пятьсот метров вышки с боевыми модулями. Хана со знаком качества…

– Да я не про то… может, он под землёй за Периметр утёк?

– Может быть…

Услышав мой ответ, Фельдшер вытащил карту и, подсвечивая диодным фонариком, начал изучать участки Болота вокруг отметки с надписью: «Какие-то стрёмные бункеры», мурча под нос: «Очень… очень даже… очень даже может быть, да-да-да…».

– Эй, Философ… ты каким боком Хип знаешь? – «Фримен» кивнул, сложил карту и сунул её в непромокаемый чехол. – Я с тобой говорю. Уснул? А… да ты, брат, никакой.

Ересь и в самом деле был «никакой». Он сидел в углу, подтянув колени к подбородку, и временами сильно вздрагивал всем телом.

– Хорошо, что я запасливый… – Фельдшер извлёк из рюкзака ещё одну аптечку лимонно-жёлтого цвета и выковырнул оттуда шприц-тюбик. – «Седатин-5». Мощная синь для таких вот случаев. «Ботаники» не зря в свои аптеки эту штуку кладут… иначе бы крышами повреждались не в пример чаще.

Философ даже не дёрнулся от укола, но через несколько секунд осоловел, успокоился и широко, с подвыванием, зевнул.

– Откуда с Хип знаком? – повторил свой вопрос Фельдшер.

– Она классная… реальная, – лениво пробормотал Ересь. – Это… с Лунём ходила, да… меня подобрали и за Периметр хотели отправить… хм…

– Потому я его и взял с собой. Должок у меня был перед Лунём, – сказал я. – И выплатить не вышло… думал, хоть так, этого дурака от расстрела выручу.

– Сам дурак, – сонно вякнул Ересь, ухмыльнулся почему-то и начал сосредоточенно разглядывать сгибы пальцев.

– Да. Долги – дело святое. Но не в том смысле, что «долговцы», – кивнул Фельдшер.