Фреон

– Уходим! – Тьма перед глазами немного рассеялась, и я рванулся к двери, но только растянулся на полу. В голове металась одна мысль – бегом отсюда, как можно быстрее, но ноги и руки не слушались – меня начало трясти крупной дрожью.

– Он ушёл, слышишь? Ушёл вообще! Да, из подземелья… в последний раз заорал с улицы, я слышал чётко! – Фельдшер удержал меня за плечо.

– А если вернётся? Тогда что? Не будет здесь дороги, понял! Не будет, пока он не сдохнет или сам не уйдёт. Убить его под землёй нереально, скорее друг друга перестреляем.

– Смотри, – тихонько сказал Фельдшер. – Мне почему-то кажется, что не вернётся он сюда.

И «свободовец» протянул мне кусок серой бумаги, оторванный от обложки лабораторного журнала. На нём были коряво, по-детски нарисованы красным карандашом два человечка, один из которых с ненормально раздутой головой шёл за другим в сторону от четырёх полукругов, очень похожих на бетонные надстройки подземелья. Рисунок хромал на обе ноги, но этого, с большой головой, точно вела девочка. Это была именно девочка в платье-треугольнике с грубо нарисованными длинными волосами.

– Это было вложено тебе в руку. – Фельдшер выглядел совсем убито. – И можешь меня пристрелить, если я хоть что-нибудь понимаю.

На следующее утро мы нашли Малика.

Он оказался совсем рядом, в соседней с виварием душевой. От сталкера оставался только разорванный вдоль спины и вывернутый наизнанку комбинезон, пара десятков костей и аккуратно уложенный в раковину череп. ПМК, полупустой рюкзак, несколько банок консервов и тронутый ржавчиной АКСУ лежали тут же. Пулевых отметин на стенах я не нашёл, магазин автомата был полон, хотя пружина подавателя, похоже, уже пришла в негодность. Без боя сдался мужик… и мне стало страшно от понимания того, как именно погиб сталкер, сколько времени он здесь умирал от ужаса и жажды, не в силах даже ощупью найти выход.

– Прав был Лунь, – тихо прохрипел осунувшийся после вчерашней встречи с иллюзом Ересь. – Как же он был прав… эх, дурак. Знал бы, что такое тут есть, что это не сталкерские пугалки для новичков, а в реале Зона такая, – свалил бы отсюда в тот же день… тогда бы это прокатило. Точняк получилось бы свалить. Дебил, млин… на хрена я вообще сюда сунулся…

– Найдём выход – вали без проблем, – буркнул я, обыскивая рюкзак погибшего сталкера. – Извини, брат… сам понимаешь, не нужно тебе всё это, а нам сгодится. Ребятам скажу – помянем, вспомним тебя добрым словом.

– Ты что, с покойником разговариваешь? – Фельдшер подошёл, присел на корточки. – Странно. Ему по барабану – душа отлетает когда, то ей, по моему мнению, на тело по фиг становится.

– Если она есть, эта самая душа, – буркнул я, копаясь в рюкзаке. – Вот, держи… патроны для твоего автомата, лишними точно не будут. А тут… вот же гадство, а. Глянь!

Искал Малик выход за Периметр. И понятно почему. На дне рюкзака, под сопревшей, разъеденной плесенью тканью лежали деньги. На вид – не меньше тридцати тысяч долларов в бумажных свёртках, перекрученных изолентой. И толстые пачки пятитысячных, всё так же аппетитно красноватых, тоже в связках. Заработал Малик себе на жизнь… то-то из ходок не вылезал и, видать, сорвал-таки куш… наградила Зона. Правда, по-своему наградила, так, как только она одна умеет.

Лежат денежки на дне рюкзака. Да только понятно мне уже, что не про нас они. Зона, стерва… не тронуты вещи в рюкзаке, а от особенной, едучей плесени только дно выгнило и запасной свитер, в котором деньги завёрнуты, тоже весь в труху превратился. И не деньги это теперь, а одна видимость. Мне прикасаться к ним не нужно, чтобы понять – зола это. От малейшего прикосновения развалятся. Впрочем, попытался ухватить стопочку долларов, приподнял, а она – как талый снег в ладони развалилась, грязью серой, влажно ватой, и кисло так завоняло.

– Ну и паскуда же ты, Зона, – проговорил я, отряхивая ладони. – Что называется, ни себе, ни людям.

Фельдшер, не веря, поднял рюкзак, и пачки купюр шлёпнулись на пол, разбившись на куски, словно сырая глина.

– Засада. Вот же ж блин горелый на всю морду… – печально вздохнул он.

Ересь молча подошёл к серым и красноватым кучкам и начал в них остервенело копошиться, пытаясь найти уцелевшие деньги.

– Уймись. Не наши это бабки, а Зонины. – Фельдшер хлопнул парня по плечу, и тот как-то разом успокоился. – Какие наши годы… срубим ещё. Только бы ход найти, а дальше правильные дяди нам всем отбашляют.

Тем временем я подобрал две банки консервов и внимательно их осматривал. Пятнышки на них есть, это да, этикетки почти отвалились, но крышки не вздутые, в лаборатории круглый год прохладно, и не просрочены они ещё, судя по выбитым на крышках цифрам.

– Сталкер, это уже совсем… мелочевка. – Ересь, к моему удивлению, не сказал привычное «сталкерок». – Не стыдно по мизеру трупаков обирать? Хорь нам жратвы с собой много дал. На хрена?