Фридрих Барбаросса

4 марта 1152 года, собравшись в старинном дворце на Майне, князья начали споры о выборах нового короля. Лишь очень немногие имена участников этих выборов известны напрямую. Кроме архиепископов Генриха Майнцского, Арнольда Кёльнского и Хиллина Трирского других выборщиков следует искать среди участников предварительных переговоров, ведшихся в феврале. Слишком гармоничная картина выборов, которую рисует нам Оттон Фрейзингенский, острейшим образом контрастирует, прежде всего, с рассказом Гислеберта Монсского. Источник этот, правда, относится лишь к концу XII века. Следуя его описанию, из-за несогласия среди выборщиков и трех других могущественных князей — в них, прежде всего, можно предполагать Генриха Льва, Вельфа VI и, с меньшей вероятностью, Генриха Язомирготта — право вести выборы досталось швабскому герцогу. И он хитростью сумел исключить из них конкурентов. Каждому из своих противников во время тайных переговоров он обещал, что выберет его, если ему будет передано проведение выборов, но затем выбрал самого себя, подкрепив этот акт тремя тысячами приведенных с собой вооруженных рыцарей^[83]

. Ввиду резкого несоответствия обычному ходу королевского избрания — кандидат не мог «выбирать» сам себя, напротив, процедурой выборов руководил епископ Майнцский, — а также на основании новых исследований, которые ясно свидетельствуют о том, что Генрих Лев ни в коем случае не выступал во Франкфурте в качестве альтернативного кандидата, суждения Гислеберта следует считать, по меньшей мере, весьма сомнительными^[84]

. Подобный насильственный образ действий со стороны Барбароссы можно с полным правом поставить под вопрос. Правда, и к «классической» картине Оттона Фрейзингенского следует сделать некоторые дополнения.

Прежде всего, отметим интенсивную подготовку собственного избрания — проведенные швабским герцогом в феврале, после смерти Конрада III, переговоры, которые вновь демонстрируют большой политический талант Штауфена. Только благодаря этой динамичной прелюдии, этой подготовке поля битвы, ему удалось стать к 4 марта 1152 года наиболее выгодным кандидатом на императорский престол. Засвидетельствованное современниками сопротивление Генриха Майнцского избранию Барбароссы во Франкфурте не стало — ввиду широкой поддержки последнего — серьезным препятствием. Что действительно сыграло роль — и в этом Оттон Фрейзингенский совершенно прав, — так это родственные связи Барбароссы с двумя крупнейшими знатными домами Империи: Штауфенами и Вельфами. Его позиция определялась политикой компромисса, которую он демонстрировал уже в сороковые годы XII века и которая впервые после многих лет смуты вновь давала обоснованную надежду на всеобщий мир, на столь долго ожидаемый порядок.

При рассмотрении столь решающего события в жизни Фридриха Барбароссы вновь возникает исторический интерес к проблеме личности, сущности и характера теперь уже ставшего королем Штауфена. Избрание королем не только завершило собой его молодость — оно поместило его в рамки совершенно новых отношений и поставило перед решением новых задач огромного масштаба и сложности. Прежде мы уже имели случай привести свидетельство, восходящее к весне 1152 года, — известное письмо Вибальда, аббата Ставло, к папе Евгению III, которое содержит краткую характеристику Барбароссы^[85]

. В связи с этим исчерпывающие описания дошли до нас в продолжении «Деяний Фридриха» Оттона Фрейзингенского, написанном Рагевином, и в историческом сочинении уроженца Лоди Ачербо Морены. Пусть отчасти и ориентированные на античные и каролингские образцы, но в высшей степени реалистичные, эти характеристики монарха из рода Штауфенов дают нам объемное и многоплановое изображение его личности.

Рагевин пишет^[86]: