Фридрих Барбаросса

В мае 1177 года, спустя год после битвы при Леньяно, в капелле дворца патриарха собрались делегации. Император уполномочил представлять свои интересы архиепископов Филиппа Кельнского, Вихмана Магдебургского и Кристиана Майнцского, епископа Конрада Вормсского и собственного нотариуса Ардуина — тех самых людей, кого делегировал в Ананьи. Ломбардская лига была представлена четырьмя епископами и тремя мирянами во главе с миланским консулом Джирардо Песта. От короля Сицилии прибыли канцлер Рожер и епископ Салернский Ромуальд. Папа назначил для участия в переговорах семь своих легатов во главе с кардиналом Хубальдом.

После того как были удостоверены полномочия делегатов, Александр изложил присутствующим свои соображения о порядке работы конгресса. Самым трудным, основным вопросом он назвал достижение соглашения между императором и Ломбардской лигой. Об этом и следует прежде всего вести переговоры. Если, а на это он крепко надеется, они благополучно завершатся, то ответственную задачу конгресса можно считать решенной, поскольку, как он полагает, тогда уже ничто не помешает заключению окончательного договора о мире между престолом Святого Петра, его верными союзниками ломбардцами, королем Сицилии и Империей.

Однако уже первые высказывания делегатов показали, что между договаривающимися сторонами существуют непримиримые противоречия. Александр был вынужден уединиться, дабы поразмыслить о возможном компромиссе. На следующее утро папа потребовал от спорщиков высказывать лишь конструктивные предложения и точно формулировать свои требования. Кристиан, архиепископ Майнцский, заявил, что у ломбардцев есть три возможности возвратить себе милость императора. Первая заключается в безоговорочном признании Ронкальских постановлений 1158 года. Вторая — в восстановлении правоотношений, существовавших сто лет назад между ломбардскими городами и римским императором Генрихом IV. Наконец, третья возможность могла бы появиться у ломбардцев, если бы они заявили, что заранее признают новое решение третейского суда.

Однако Джирардо Песта в своей весьма обстоятельной ответной речи обосновал неприемлемость всех этих предложений. Ломбардская лига не считает себя обязанной признавать так называемые Ронкальские законы, поскольку они представляют собой вовсе и не законы, а приказы. Но даже если придерживаться устаревшего, на взгляд ломбардцев, правового принципа, согласно которому приказы императора имеют силу закона, все равно эти пресловутые законы недействительны, поскольку многие ответственные лица Ломбардской лиги не присутствовали при их оглашении. Об их признании задним числом, разумеется, не может быть и речи. Столь же неприемлемо и второе предложение, поскольку сегодня уже нет в живых никого из тех, кто мог бы поведать о правоотношениях столетней давности, запись которых тогда не была произведена. А кроме того, продолжал Джирардо, повысив голос и обратившись лицом к папе, этот так называемый император Генрих IV на деле был не император, а кровавый тиран, враг церкви, главарь еретиков, с которым Ломбардская лига не желает иметь ничего общего.

Поскольку Генрих IV приходился прадедом Барбароссе, этот выпад отозвался возмущенным ропотом сторонников императора. И тогда ловкий миланец, словно желая загладить допущенную бестактность, добавил: «Если император готов довольствоваться тем, что наши предки платили благородным императорам Генриху V, Лотарю III и Конраду III, то мы охотно будем поступать так же». Однако для императора это было все равно что ничего.

И, наконец, сказал Песта в завершение своей речи, нового решения третейского суда не требуется, поскольку и старое, вынесенное два года назад консулами Кремоны, хотя и признанное императором, тут же было им нарушено: с помощью ловкой интерпретации он попытался затушевать главное условие, требовавшее ясного, недвусмысленного признания папы Александра. Если бы не эти уловки, еще два года назад был бы установлен прочный мир. Поскольку же Ломбардская лига, верная своим обязательствам в отношении престола Святого Петра, предпочла продолжить кровавую борьбу, нежели изменить святой церкви (он произнес это дрожащим от волнения голосом, и Александр стыдливо опустил глаза), Господь и послал ей триумфальную победу при Леньяно! Так почему бы сегодня, если император искренне желает мира, не признать условий этого третейского решения, но на сей раз без уловок и оговорок? Во всяком случае, он, Джирардо, уполномочен предложить соглашение на этой основе.