Фридрих Дюрренматт. Избранное

Там, наверху, во флётенбахском лесу, несколькими часами позже Лачер приходит в себя, стекла по–прежнему опущены, в машине полно снега, и у него на пальто, и на синем, и на красном тренировочном костюме тоже снег. На какой–то момент он осознает, ему жутко холодно, и что–то теплое, сладковатое и черное течет у него изо рта, но боли он не чувствует, великий покой разлился по всему телу. Руки его машинально нащупывают зажигание, мотор взревел, он берется за ручку автоматического управления, не отдавая себе отчета в своих действиях, машину кидает назад, потом вперед, чуть вбок по дороге, затем она пробивает снежный боковой барьер, сползает со склона в кювет, бесшумно погружаясь в глубокий мягкий снег, и остается там лежать среди белых елей. Необычайное свечение исходит от нее, пробиваясь сквозь сумеречный снег и разливаясь вокруг.

С дороги до него доносится пение: «Взошла луна, на небе сияют звезды ярко, блестят, как огоньки». С удивлением он отмечает про себя, что кто–то идет там наверху по дороге и что уже ночь, а он точно помнит, что было утро и с ним в машине кто–то был, вот он только не может вспомнить кто.

«Какая святость в мире, и под покровом ночи так благостно в тиши!»[6] — поет женский голос, а ему еще чудится, будто песня отлетела далеко–далеко, а потом опять приблизилась и, наконец, захлебнувшись в бесконечных рифмах, отзвучала навечно.