Фридрих Великий

Пруссия, полагал Вольтер, является далекой северной безграмотной страной, но там можно было бы кое-что получить. Он отправил Фридриху длинное и содержательное письмо, в котором в стихотворной форме отдавал должное тому, чья мудрость и таланты наверняка сделают его «Соломоном Севера». Их первая встреча произойдет только через четыре года, но связь была установлена. В письмах они, казалось, соревновались в комплиментах. Фридрих направил Вольтеру собственные стихи, в которых называл себя «votre trés parfaitement affectionné ami»[31]. Они, вежливо отвечал Вольтер,

«dignes de leur auteur»[32]. Принц и философ жаловались на невежество, предрассудки и фанатизм, правящие миром. Поскольку Фридрих не мог посетить Сирей, он время от времени передавал послания с одним из своих приближенных, при котором всегда было рекомендательное письмо. Одного из них, фон Кайзер-лингка, «Моп сher Cesarion»,

как его звали в «Баярдской группе», Фридрих сравнивал с Плутархом. Он привез Вольтеру портрет кронпринца.

Все шло к общему удовольствию. Фридрих работал над первой большой книгой, «Анти-Макиавелли», и ему было приятно получить комментарии от первого мудреца Европы. Вольтер писал о рифме, выразительности, благозвучии и правописании. Между ними шел обмен мнениями по вопросам естественных наук, метафизики, об античных философах. Учиться у такого наставника для Фридриха было полезно, ведь, несмотря на патоку и искусственность, в переписке с Вольтером было много интересного и поучительного. «Се n’est pas ип homme quifait le travailprodigieuse qu’on attribue à M. de Voltaire»[33], — писал ему Фридрих в феврале 1739 года и продолжал в том духе, что в Сирее существует целая академия мировой элиты — Ньютон, Корнель, Катулл, Фукидид. «Труд этой академии должен быть опубликован под именем Вольтера».

Первые литературные работы Фридриха, включая «Анти-Макиавелли», касались обязанностей правительства, философии, которая должна поощрять деятельность монархов и вести к счастью, процветанию и свободе народов. Его работы, их предмет и направленность, как и факт переписки с Вольтером и другими мыслителями, стали широко известны среди философов в Европе; авторитет короля-философа будущей либеральной эпохи стал расти. Всей Европе был известен характер короля Пруссии Фридриха Вильгельма; не были секретом и прежние страдания кронпринца. Теперь этот погруженный в размышления, чувствительный будущий суверен потенциально мощного североевропейского государства выказывает приверженность к обновлению, к идеям Просвещения и становится их спонсором. Вольтер писал ему, что «монарх с такими идеями способен вернуть золотой век своему государству», Фридрих не только излагал свои мысли в общих философских категориях, но и держал мудреца из Сирея в курсе ситуации в Пруссии. И чем больше он узнавал от него, тем начинал глубже осознавать прежде не замеченные достоинства правления отца, признаваясь Вольтеру, что «нашел нечто героическое в великодушии и энергии короля», хотя и чувствовал себя опустошенным в связи с обнаруженными отдельными свидетельствами нищеты. «Если примерно к новому году король не откроет амбары, половина людей умрет от голода!» — говорил он Грумбкову в октябре 1735 года. Два последних урожая были плохими.

Помимо всего прочего, Фридриха не оставляла надежда убедить Вольтера посетить его в Рейнсберге, где его портрет висел на почетном месте. Однако раздумья принца и литературное творчество в то время были сфокусированы не только на общих предметах, политической философии, уровне культуры, но и на обязанностях монарха. Пока Фридрих вел переписку с лучшими умами Европы, пока неутомимо писал и надеялся отточить литературные способности, которые привели бы в восхищение понимающих людей, он также непрерывно работал над подготовкой своего полка, над практическим изучением военной профессии.