Принц Генрих очень разгневался из-за этого взбудоражившего его окружение инцидента. Подобного рода события оживляли жизнь дипломатического корпуса и не были столь уж редкими. «Берлин, — замечал Харрис, — это город, где нет честных мужчин и незапятнанных женщин. Женщины продают себя тому, кто больше заплатит, мужчины — бедны и сумасбродны». Харрис полагал, что такая ситуация существует отчасти благодаря нерелигиозности и пренебрежению моральными обязательствами, присущим самому Фридриху, и, быть может, по пуританским стандартам Фридриха Вильгельма Берлин действительно начал загнивать. Приезжие обращали внимание на преобладание беззастенчивой проституции, но также и на приятную простоту и неформальность, которую они здесь находили, — поразительный контраст с карикатурной прусской скованностью, которую они ожидали увидеть.
Фридрих никогда не упускал из виду Австрию. Он согласился — даже попустительствовал этому — с расширением австрийской территории за счет Польши в 1772 году, обратил внимание на приобретение территорий в Валахии по секретному договору с Турцией в 1771 году. Фридрих постоянно подчеркивал двуличие Кауница. «Они меняют своего человека в Санкт-Петербурге, Лобковица, потому что он честен! — писал он принцу Генриху. — Его заменят на сына Кауница, который станет интриговать против императрицы и нас!» Он считал, что если какое-то государство будет призвано еще раз положить предел австрийским притязаниям, то это неизбежно будет Пруссия. Невозможно убедить ни Францию, ни Британию выступить в оппозиции Австрии, писал король в начале 1775 года Генриху в длинном письме, посвященном ситуации в Европе. Заставить турок сопротивляться Вене — безнадежное дело. Французы оказались потопленными в легкомыслии, которое сопровождается финансовым хаосом. Британия завязла в Америке, и все ее проблемы там; Россия истощена, и императрица решительно сосредоточилась на реформе законодательной системы и раздает бесценные подарки фаворитам. Может случиться, что однажды Россия вновь окажется одна.
Поскольку австрийские притязания вновь стали весьма реальны, в июле 1775 года Фридрих писал в Санкт-Петербург: ходят слухи — не больше того, — что австрийцы имеют готовые планы о расчленении Баварии после смерти нынешнего курфюрста; раздел территорий с Францией, в том числе и Австрийские Нидерланды, — все в основном чепуха. Серьезно, однако, то, что Австрия планирует захватить Баварское курфюршество — самое богатое в Германии. Генрих был уверен, что так и случится, и этому следует противостоять. Фридрих, настроенный несколько скептически, сомневался, что такой шаг можно сразу же предотвратить. Это могло потребовать большой войны и создания антиавстрийской коалиции. Правильнее убедить других, например курфюрста Пфальца и его наследника, герцога Цвейбрюкенского, взять инициативу на себя. Пруссия могла бы действовать в поддержку, играть вспомогательную роль. Фридрих не хотел предвосхищать события. Он располагал прекрасным источником информации, им был посланник Пфальца в Дрездене, барон фон Халльберг. Он раздобыл у французского посла в Вене документ, в котором говорилось, что, когда умрет курфюрст Баварии, австрийские войска оккупируют ее и вернут земли, принадлежащие по праву Австрии, но такого не должно произойти. Король высказывал мнение, что, когда он сам умрет, у австрийцев появятся планы занять его владения, а именно — Силезию. Но сейчас лучше подождать, держа порох сухим. Генрих полагал, что Фридрих поддается обстоятельствам, но скоро его полностью заняла подготовка второго визита в Санкт-Петербург, который был организован как раз в это время, а также планов дальнейшего сближения России и Пруссии. Он, как и брат, был уверен, что Кауниц делает все возможное, чтобы посеять рознь между Фридрихом и Екатериной.
Тем не менее король приветствовал каждый дружественный жест Вены и был несказанно рад услышать, что Иосиф приказал произвести церемониальный ружейный залп 5 австрийских гренадерских батальонов, которым руководил его друг Нугент; это было сделано возле Праги, под деревом, где пал Шверин, и в его честь. Любезный, рыцарский поступок. Подобные почести были приятны, но Фридрих подозревал, что Иосиф однажды попробует себя в «авантюрах». Австрия оставалась постоянным источником опасности для Пруссии. Глава Третьего департамента Генеральной директории Фридриха — по сути, его министерства иностранных дел — Вильгельм фон дер Шуленбург, проницательный человек, в начале 1777 года докладывал, что в Вене решено захватить Баварию