Фронт

Благонравов. Нет. Он просто недалекий человек, с ограниченными способностями.

Мирон. Чего же вы его держите?

Благонравов. Не я его назначал. Вы думаете, мне с ним легко? Приходится мириться.

Мирон. Но почему же?

Благонравов. Как вам сказать... Воевал он вместе с командующим все время, еще с гражданской. Работник старый, честный, заслуженный. Но слабоват.

Входят Горлов и Гайдар.

Горлов(Огневу). Вот что, ваш сосед слева — командующий двадцать пятой Орлов — выдвинется до Александровки и обеспечит твои тылы, коридор твой не закроют, не беспокойся. Если же они и стянули немного танков, это ерунда. Выйти из укрепления на снег побоятся. Предупреждаю, приказ исполнять точно. За малейшее отклонение оторву голову. Это запомни крепко, а за недостойное поведение здесь делаю замечание. Впредь буду спрашивать по всей строгости. Ясно?.. Я спрашиваю: ясно?

Огнев(подтянувшись). Так точно, товарищ командующий. Разрешите идти?

Горлов. Идите.

Картина вторая

Квартира командующего фронтом. На сцене никого нет, только слышен шум из другой комнаты. Там собрались гости. Чествуют Горлова. Вошли Мирон и Гайдар. Мирон ставит на стол бутылку вина, бокалы, наливает.

Мирон. Давайте по единой.

Гайдар. Спасибо, но я совершенно не пью.

Мирон. А вы же за столом пили.

Гайдар. Это я ситро наливал. Мне давно нельзя. Сердце пошаливает.

Мирон. Придется одному. За ваше здоровье!

Вошел гвардии лейтенант артиллерист Сергей Горлов. В руках у него бокал.

Сергей. Дядя, милый! Это нечестно — бутылку со стола и ходу. Прошу, прошу бокальчик!

Мирон(наливает)

. Ты бы, Сережа, остановился, а то совсем опьянеешь.

Сергей. Не удерживай. Я на передовой совсем не пью. Да. Положенные мне сто граммов всегда отдаю командиру орудия Чекаленко. А сегодня я хочу быть пьяным, и это только по случаю твоего приезда. Да. Я своим апостолам рассказывал, как ты меня учил рыбу ловить и раз отлупил. Все помню. (Обнял Мирона.)

Мирон. Каким апостолам?

Сергей. Я так называю моих артиллеристов. Они настоящие апостолы — чудеса делают каждый день.

Мирон. Апостолы! (Смеется.)Здорово!

Сергей. Товарищ член Военного совета, скажите, хорош у меня дядя?

Мирон. Сережа!

Сергей. Нет, вы скажите.

Гайдар. Очень хорош.

Сергей. Ну вот видишь, все единогласно признают. И мои апостолы тоже. Они тебя полюбили. Да. Слово гвардейца!

Мирон. Ты что, гвардейцам о штатском дяде рассказываешь? Тоже нашел тему. Ты бы им что-нибудь из военной жизни.

Сергей. Мы все любим после боя о штатской жизни говорить. Я о каждом на своей батарее знаю все. А они знают обо мне все. Живем, как семья. Знаешь, кто отец в нашей семье?

Мирон. Политрук?

Сергей. Нет. Командир орудия Чекаленко. Ему сорок лет. Толстый, усатый. Король на открытой позиции, а рассказывает — умрешь от смеха. Приезжай, дядя, ко мне, живых апостолов увидишь: Остапенко, Шаяметова, Башлыкова, Ваську Сокола — таких людей, мир обойдешь — не встретишь.

Из другой комнаты слышно: «За здоровье товарища командующего фронтом — ура!» Крики «ура», звон бокалов.

А я не желаю, за командующего фронтом не пью.

Мирон. Это почему?

Сергей. За отца выпил, кажется, сверх нормы. А за командующего сегодня не желаю. Да. Вы, товарищ член Военного совета, на меня не обижайтесь. Я это говорю только здесь. А вообще я порядок знаю. Командующего уважать и подчиняться ему следует беспрекословно. Но пить за него сегодня не желаю. Да. Все. А теперь, гвардии лейтенант, тихо, спать.

Гайдар. Вот это верно.

Сергей. Иду. Я только объясню мысль. Почему среди гостей нет моего командующего, генерал-майора Огнева? А? Вы не знаете? Я спросил отца. А он так выругался... Не любит. За что? Не хочет понять, что мой командующий генерал-майор Огнев — это все равно что...

Мирон. Чапаев?

Сергей. Нет.

Мирон. Багратион?

Сергей

. Нет.

Мирон. Суворов?

Сергей. Ты не смейся.

Гайдар. А кто же?

Пауза.

Сергей. Он — Огнев, Владимир Огнев. Это надо понимать. А старик, мой отец, — недалекий человек. Эх, обидно! (Вытирает глаза.)Очень обидно! (Бросил бокал и ушел.)

Из комнаты, где гости, слышна гитара. Кто-то тихо поет.

Мирон. Трудновато вам работать с братом моим.

Гайдар. Я человек штатский. Был перед войной на гражданской работе. Ну и трудно мне. Знать надо военное дело, а оно не то, что было в гражданскую войну. Очень все усложнилось.