Фронт без линии фронта

Оглядываясь на трагические события, развернувшиеся на улицах Мадрида, в горах Гвадалахары, под небом Бильбао и Барселоны, особенно четко видишь это разделение сил.

«Чтобы бороться с фашизмом, — писал в «Испанском дневнике» Михаил Кольцов, — вовсе не обязательно драться на фронте или даже приезжать в Испанию. Можно участвовать в борьбе, находясь в любом уголке земного шара. Фронт растянулся очень далеко. Он выходит из окопов Мадрида, он проходит через всю Европу, через весь мир. Он пересекает страны, деревни и города, он проходит через шумные митинговые залы, он тихо извивается по полкам книжных магазинов. Главная особенность этого невиданного боевого фронта в борьбе человечества за мир и культуру в том, что нигде вы не найдете теперь зоны, в которой мог бы укрыться кто-нибудь, жаждущий тишины, спокойствия и нейтральности».

В этом смысле лежащую на другом конце земли Японию никак нельзя было назвать «тылом».

Возвращаясь из посольства под Новый год, Зорге не узнавал города. Токио, казалось, потускнел, даже Гиндза притихла. А как эти улицы были великолепны прежде, как сияли при свете праздничной иллюминации! И еще чего-то недоставало им… Зорге понял: нет над каждым входом традиционных украшений — трех свежих сосновых веток, связанных у основания в пучок. Зорге нравился этот красивый новогодний обычай, он напоминал ему рождественскую елку его детства.

Навстречу попадались прохожие. Они казались более унылыми и более трезвыми, чем обычно под Новый год. Значит, вновь созданная организация «духовной мобилизации» уже принялась за дело. Зорге улыбнулся: всевозможные ограничения, вызванные войной, агитируют против нее лучше всякой антивоенной пропаганды. Японцы ведь так любят в праздники сакэ, а японки — пеструю одежду. А тут еще полиция объявила, что излишние праздничные пирушки и возлияния будут взяты на заметку, так как нежелательны по соображениям и экономики, и морали. Впрочем, многим и без того не до веселья: близкие на фронте, и неизвестно, кончится ли война в этом году… Нет, он не будет последним годом войны. Зорге утверждал это еще в статье «Настроение в Токио», отправленной во «Франкфуртер цейтунг» в ноябре.

«Чего следует ожидать от исхода войны с Китаем? — писал Зорге тогда. — На то, что будет положен конец дальнейшей военной активности и даже дальнейшему, еще более усиленному вооружению, едва ли можно рассчитывать, сколько бы этого ни хотелось. Ведь уже сегодня общественности напоминают о том, что действительные противники Японии — Советский Союз и Англия не намерены терпеть монопольного владычества Японии на Дальнем Востоке. Ведь в результате китайско-японской войны у них возникли еще более сильные противоречия с Японией, и что войну желательно было бы продолжить в том или другом направлении.

Но то, что доставляемые в Японию на кораблях урны с прахом погибших, а также раненые и больные являются не только предметом патриотического воодушевления и готовности к героическому самопожертвованию, — сколь бы ни были сильны эти чувства, — становится ясным каждому, кто видит, как близкие солдат молятся перед синтоистскими гробницами и буддийскими храмами за их благополучное возвращение, и кто читает в газетах об отнюдь не редких случаях самоубийства среди родственников погибших. Даже в разговоре японцы, за немногими исключениями, не скрывают того, что далеко не все они думают так, как тот отец, чье письмо к сыну-фронтовику с требованием непременно искать героической смерти было недавно опубликовано в газетах».

Обстановка в Японии, международная обстановка определили задачи группы Зорге, которая должна была способствовать предотвращению войны Японии с Советским Союзом и выяснить характер отношений между Японией и Германией после того как к власти там пришел Гитлер.

С этим важным заданием группа, руководимая Рихардом Зорге, справилась блестяще. Его помощники распределили «сферы влияния».

Особенно большими возможностями пользовался Одзаки. По воспоминаниям людей, близко его знавших, Одзаки отличал тонкий аналитический ум, высокая культура и образованность. Все эти качества в июле 1938 года обеспечили ему пост неофициального советника при тогдашнем премьер-министре принце Коноэ.

Бранко Вукелич был близок к французскому посольству, много времени проводил в англо-американских кругах Токио. В 1938 году ему тоже удалось получить «повышение». Он становится представителем французского телеграфного агентства «Гавас». В его квартире на улице Сапай-те была оборудована фотолаборатория, откуда велись передачи на Москву.

Известный к тому времени «официальный» художник Мияги широко использовал свои связи в кругах японского генералитета.

Клаузен, по предложению Зорге, возглавил фирму «Макс Клаузен и К°» с оборотным капиталом в сто тысяч иен. К услугам этой фирмы, выполнявшей фотокопии чертежей и документов, прибегали представители крупнейших в Японии концернов, государственные учреждения и армия. Все это не снимало с Клаузена главных обязанностей радиста.