Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего

– Не знаю, не интересовалась. Это в сельсовете знают или в исполкоме, – пожала плечами Антонина.

Жители из сёл и деревень понемногу уезжали в города. Только закавыка была, сделать это было не просто. Жителям городов выдавали паспорта, удостоверяющие личность. Без этого документа не брали на работу, не прописывали. Если селянину надо было в город по личным делам – полечиться, в гости к родне, в сельсовете выдавали справки, да и то срок действия их был 30 дней. И при Сталине и при Хрущёве появилась практика закрепления колхозников и рабочих на тяжёлых работах – на шахтах, лесоповале. С 1940 года у шахтёров, даже городских, паспорта изымались, вместо них выдавались специальные удостоверения.

Народ деревенский искал лазейки, чтобы вырваться из деревни, ведь за свой труд они получали натуроплату по трудодням, а не деньги, а пенсии у колхозников вовсе не было. Уехать законно можно было для учёбы в фабрично-заводских училищах и техникумах, а мужчинам ещё через службу в армии. Городские в армию не рвались, большая часть солдат были деревенские.

И вот на фоне постепенного снижения числа жителей в глубинке рост показателей продаж в нескольких магазинах. Пока необъяснимо, надо искать разгадку. Андрей посмотрел на часы. Договаривались с Павлом встретиться в столовой в три часа дня. Он уже запаздывал. Раскланялся с молодой бухгалтершей.

– Тоня, если потребуется ещё помощь, я зайду.

Павел уже сидел за столом, доедал второе.

– Садись, я и на тебя осмелился взять. Ешь.

Андрея заставлять не надо, быстро съел борщ, расправился с жареной рыбой и макаронами. По четвергам во всех столовых страны был рыбный день, мяса не хватало. Отхлебнул глоток чая, без сахара, как он любил.

– Хвастайся, Паша.

– Телефонов в районе не так много, переписал все. В сельсоветах везде, кое-где в леспромхозах, и всего семь у частных лиц. Да и те начальство.

– Сейчас меня интересует Алексеевское.

– Там больше всего, аж три. В сельсовете, леспромхозе и в магазине.

– В магазине?

– Именно. Установлен в прошлом году.

– Женю не видел?

– Да утром в милиции, мотоцикл взял и уехал. Ты же сам задание ему дал. Думаю – раньше вечера не жди.

Молодой опер пришёл в гостиницу, когда московские сыскари уже готовились ко сну. Измученный, пропылённый.

– К вам можно? – постучал он в дверь.

– Заходи, садись, докладывай.

– Был в действующих лагерях. Просмотрел документы амнистированных. Есть два интересных для нас фигуранта. Оба сидели за бандитизм, за обоими трупы. Один – некий Первушин, кличка Борода, из ваших краёв, между прочим, из Реутова. Второй – Обноскин, кличка Фонарь. Тоже банда, грабили грузовые поезда на полустанках. За бандой четыре трупа – кондуктор и поездная бригада. Оба вышли полгода назад, сведений о появлении в родных местах нет.

– Спецотдел в лагере что бает? Я имею в виду – не успели оба знакомцами обрасти?

– Оба в авторитетах, но не законники. В шестёрках подвизались шулера из приблатнённых – квартирные воры, хулиганы.

Под законниками на профессиональном жаргоне подразумевались воры в законе, своего рода верхушка уголовного мира.

– В обществе охотников-рыболовов был?

– Не успел. На мотоцикле пока колонии объехал, документы изучил. Времени не хватило.

– Иди завтра с утра. Обязательно постарайся выяснить, где охотничьи заимки расположены, на карте пометь.

– Сделаю.

– Тогда отдыхай.

Когда Женя ушёл, Павел сказал:

– Набегался парень.

– Зато хорошую школу получит. Ты завтра снова на узел связи. Выясни, были ли из Вельска или района междугородние звонки, бери последние полгода. Если были, с какого телефона, куда.

– Да понял я.

После завтрака Андрей отправился в райотдел милиции, сразу к капитану. Поздоровались, и Андрей попросил:

– Мне бы какой-нибудь транспорт и провожатого. Надо Алексеевское посетить.

– Это можно. Лучше по реке, моторкой, Алексеевское – это Мелединский сельсовет. Человека дам, наш сотрудник бывший, на пенсии уже. Обождать маленько придётся, созвонюсь.

Через несколько минут вопрос утрясли.

– Товарищ Фролов, пройдите к реке. Говорков вас на берегу встретит.

– А как я его узнаю?

– Крупнолицый, в соломенной шляпе. Да он вас сам опознает. У нас в костюмах редко ходят.

Андрей к реке спустился. Здесь у деревянных причалов люди, на берегу несколько сараев, где владельцы хранили вёсла, моторы. Говорков в самом деле подошёл первым.

– Фролов?

– Документы показать?

– Зачем? Ложечкин вас и так подробно описал. Сейчас мотор подвешу, и в путь.

Видимо, Говорков реку знал хорошо, срезал повороты. Мотор ревел, в лицо попадали брызги. Но за полчаса добрались.

– Вы подождёте? Я недолго.

– Конечно.

Андрей направился в магазин. Деревянная изба, рядом толкутся несколько женщин, подвыпивший мужичонка.

Зашёл внутрь, за прилавком бойкая, разбитная продавщица. Слева на полках продовольственные товары – водка, сахар, соль, баранки и сушки связками, дешёвые конфеты – подушечки, карамель, рыбные консервы. Справа промтовары – валенки, резиновые и кирзовые сапоги, брезентовые куртки, рукавицы, несколько женских платков. Выбор скудный и не лучше, чем в других магазинах. Как же она в передовики выбилась?