Фудблогер и обжора

А ведь он мне сначала не понравился. Хотя и советовали его с придыханием: мол, лучше нет и быть не может. И дело было вовсе не в каких-то национальных предубеждениях. Одна из девушек, рекомендовавших его, так и сказала: только учти, он грузин. Ну да, можно было и по одному имени догадаться. Просто при первой встрече Автандил показался слишком уж суровым и холодным. В принципе, таким он и был. А еще порою язвительным. Но как только между нами выстроился мостик, это перестало мешать.

А так — да, типичный грузин. Черные волосы, почти такие же черные глаза, орлиный нос, сросшиеся брови и гортанный акцент. Ему исполнилось сорок три, я знала, что он давно и счастливо женат, отец двух дочерей и дедушка маленького внука. Массивное обручальное кольцо предупреждало: не влезай — убьет, но это не мешало пациенткам в него влюбляться. К его чести и профессионализму, он передавал таких коллегам, как только замечал малейший ненужный интерес. У меня такого интереса не было, на женатых срабатывало категорическое табу.

Начинали мы всегда с коротенькой нейтральной беседы: самочувствие, настроение. И только потом плавно переходили, как он говорил, к нашим баранам.

— Итак, Мари, давай начнем с главного. Как я понял, с последней нашей встречи срывов не было, иначе ты пришла бы раньше. Сколько предприступов, за какой период?

— Три раза за две недели. Чуть больше двух. Были и до этого, но слабее и не так часто.

— Как быстро удалось справиться? Каким способом?

— Примерно полчаса. Медленной невкусной едой и счетом. Один раз принимала фронтин.

— В последний раз?

— Нет, в первый.

Он задавал вопросы быстро и четко, как на допросе, уже одним только тоном заставляя сосредоточиться. Мы работали.

— С чем, по-твоему, это было связано?

— Первый раз перед поездкой в Италию. Переживала из-за коронавируса. Как это может повлиять на мою жизнь. На работу.

— Понятно. За три дня приема не было ни одного пациента, с которым мы не обсудили бы коронавирус. Неуверенность в завтрашнем дне, страх за жизнь — свою и близких. Ничего удивительного. Это все?

— Нет, — я отчетливо вспомнила тот тягостный фон конца прошлого и начала этого года. — Не только. В начале января показалось, что жизнь зашла в тупик. Еще до короны. Что я топчусь на месте.

— Чем это было вызвано? Работа? Личная жизнь? Общение с родными, друзьями?

— Работа мне нравится. С друзьями все хорошо. С теми родными, которые остались, общаться не хочу. Личная жизнь? Да, возможно. У меня закончились очередные отношения. Короткие и… ни уму, ни сердцу, ни другому месту.

— Так… — Автандил потеребил бороду под маской. — Не возникло ощущения, что ты наконец переросла этот формат и хочешь чего-то другого? Большего?

— Возможно, — кивнула я. — И это пугает.

— Разумеется. Любые перемены пугают. Да, все в комплексе вполне могло спровоцировать обострение. И тут ты встретила повара? Кстати, он пришел? Ты ему рассказала?

— Да. Но встретила его еще летом. Надо с самого начала.

— Внимательно слушаю.

Рассказывала я долго. В деталях и подробностях — все свои чувства и ощущения, без малейшего стеснения. Вплоть до сцены с тортом. И до истории с Леной.

— Так, Мари… — дождавшись, когда я закончу, кивнул Автандил. — вот этим мы и займемся. Все остальное — это сейчас фон. Корона, работа… Скажи мне вот что. Насколько эти отношения кажутся тебе серьезными? Не в перспективе, а именно на данный момент. По десятибалльной шкале.

— Семь, — ответила я, подумав. Не слишком уверенно. Хотелось сказать «восемь», но почему-то не получилось.

— Что не дает поставить десять? Можешь сформулировать одним словом?

— Страх… наверно.

— Хорошо. Ты дала семь баллов, значит, у страха как минимум три причины. Быстро, не задумываясь — какие?

— Он готовит. Он не такой, как я. Он… ведет себя, как Паоло.

Сказав это, я застыла от неожиданности, потому что последнее вылетело само. Когда я начала отвечать, могла сформулировать только две причины. Видимо, поэтому и хотела поставить восемь. Но третья… Только сейчас, озвучив ее, поняла, что это действительно так. И испугалась еще сильнее.

— Прекрасно, — Автандил даже руки потер.

— Чего ж тут прекрасного? — буркнула я. — По-моему, ничего хорошего.

— Сейчас ты находишься в точке бифуркции, Мари. Это момент нестабильности, когда одинаково вероятно скатывание в хаос и переход на более высокий уровень организации. Очень важно определить то, что делает систему нестабильной. Не зная этого, невозможно работать дальше. Мы нащупали три слабых сегмента. С них и начнем. У нас еще есть двадцать минут. Давай наметим примерный план для следующей встречи. С готовкой более-менее понятно. Поэтому по пунктам — в чем он не такой, как ты, и чем он похож на Паоло. Стартуй!

=33

Преодолев секундную растерянность, я начала перечислять. Загибая пальцы. Автандил и раньше советовал мне составлять такие списки, по пунктам. Если не на бумаге, то в голове. Это действительно помогало привести мысли в порядок.