Функции "младших героев" в эпическом сюжете

С точки зрения триады мотивов мы видим очень яркую реализацию третьего: гибель сильного “младшего героя” по вине главных. Здесь как нельзя более четко выражена внутренняя причина этой гибели: жадность главного героя до славы, нежелание делиться ею с кем бы то ни было. Относительно второго мотива в этой песни отметим, что мы видим редкое для главного героя сознательное стремление навстречу смерти, а не победе (впрочем, здесь это чисто скандинавская черта) – и, как следствие, его гибель в финале.

Другой эддический сюжет, где присутствуют те же мотивы, – это гибель Гуннара и Хёгни от рук воинов Атли. Именно этот эпизод послужил А.Я. Гуревичу основой для его формулировки идеи “смерть–становление” как ядра эддической поэтики [Гуревич 1979. С. 41]. Поступки героев суть не что иное, как саморазрушение [Гуревич 1979. С. 49], цель которого – неслыханная смерть, слава о которой будет жить веками. В этом смысле гибель Хёгни по воле Гуннара (он сам требует казни брата, и тому заживо вырывают сердце (“Гренландская песнь об Атли”, стф. 21-25)) выглядит совершенно иначе, чем убийство Эрпа братьями, – Гуннар не предает его, а, напротив, обеспечивает ему ту смерть, к которой они оба стремились [Гуревич 1979, с. 26, 33 и др.]. Иными словами, в пределах “Эдды” мотивация убийства Эрпа и Хёгни противоположна: первого убивают, чтобы лишить его славы, второго обрекают на смерть, дабы он обрел славу.

Но на уровне структуры разницы между этими убийствами нет – это гибель сильного “младшего героя”, на которую его сознательно обрекает старший брат (братья). Отличие двух эпизодов только в том, с кем связан второй мотив, – в случае Гуннара и Хёгни сражается только “младший герой”, а о сопротивлении Гуннара нет ни слова (“Гренландская песнь об Атли”, стф. 19).

Отметим принципиальную для нас особенность эддической поэтики. Поскольку целью всех героев является саморазрушение, то для гибели “младшего героя” нет необходимости в удалении главного – в рассмотренных эпизодах первый мотив отсутствует совершенно. Главный герой, вместо того, чтобы одерживать решающую победу, гибнет следом за “младшим”.

* * *

Переосмыслением древних германских сюжетов является “Песнь о Нибелунгах” [Хойслер. С. 51-124]. Диаметральные изменения в сюжете не могли не сказаться и на интересующих нас эпизодах, причем в этих случаях, как и во многих других, внутренняя семантика была утрачена. Ярче всего это проявилось в истории гибели Гунтера и Хагена, которую мы рассмотрим в четвертой главе.

Из “младших героев” сильного типа особо следует отметить братьев Гунтера – Гернота и Гизельхера, поскольку с ними связана такая архаическая тема, как сражение с родичем, – Рюдегером, отцом невесты Гизельхера. Два брата являют различное отношение к бою с родичем: Гизельхер уклоняется от схватки (стф. 2171-2172, 2208), а Гернот вступает в поединок с Рюдегером, поражая маркграфа мечом, который тот подарил Герноту, и сам падает убитый Рюдегером (стф. 2216-2220).

Но и Рюдегер, в свою очередь, играет роль “младшего героя” при Дитрихе – А. Хойслер настойчиво подчеркивает это, называя Рюдегера его “Патроклом”: гибель бехларенского маркграфа заставляет Дитриха вступить в бой [Хойслер. С. 115, 170, 201, 422]. Важно отметить, что Хойслер объясняет это сближение с “Илиадой” чисто типологически: “Конечно, Гомер даже косвенным образом не был ему <австрийскому поэту > известен” [Хойслер. С. 115].

Другой реализацией третьего мотива является гибель дружины одного из “младших героев” – Данкварта. Если применительно к победителю Дитриху гибель его дружины – это однозначно заместительная жертва (стф. 2235 и след.), то применительно к “младшему герою” смерть его двенадцати вассалов и девяти тысяч воинов (стф. 1936-1937) можно рассматривать как “поэтапное умерщвление”, несмертельную рану. Сам Данкварт погибает в финале (стф. 2291).

Реализацией второго мотива является всё сражение во дворце Этцеля, где практически все поименно обозначенные персонажи убивают несчетное множество простых воинов, так что после только одного дня боя из зала выносят семь тысяч мертвых. Особо интересен эпизод, где лишь вид стоящих на страже Хагена и Фолькера отпугивает четыреста гуннов (стф. 1799) – своеобразный вариант бескровной победы над противником.

Что же касается первого мотива, то, как и в “Эдде”, он отсутствует, хотя тема стремления навстречу смерти выражена только в образе Хагена (стф. 1791). Причина этого отсутствия – преемственность по отношению к более древним формам сказания, где герои искали гибели, а не были жертвой обмана.

* * *