В древние времена заболевания не успевали переноситься, они либо отмирали с их переносчиками в ходе медленного перемещения, либо закупоривались в локализованном обществе и вызывали адаптацию, где можно пронаблюдать в исторической хронологии по мере увеличения численности населения/миграционной скорости начало эпидемий и рост охвата их распространяемости: чума, сифилис, туберкулёз, отдельные своды понятий и убеждений имеющих масштабное социальное значение. Ну, а в состоянии глобализированной и ускоряющейся транспортной системы с высоким уровнем доступности, распространение получают менее стойкие формы болезней, такие как грипп и более короткоживущие вирусы в отличие от бактерий, человек за день облетает земной шар и при этом не теряет переносимость заболевания, информация вообще обрела вспышкообразную форму, её количество создаёт предпосылки для изменения её формы и поведения под влиянием информационной динамики и формирующейся из её количества вариативности, что глобализирует информационную среду по типу инертно вытекающего стремления к монополизации/к пище, где закономерно формирование глобализированной системы управления или информационной составляющей. Сегодня информация ярко горит, завтра исчезает, потом опять загорается с тем или иным изменением/масштабом, поэтому с точки зрения эпидемологии естественная глобализация, это процесс несущий свои опасности. Устойчивость, как в комплексе разных сфер деятельности, так и в информации, теряется, а на замену ничего не приходит скрепляющего, проявляется текучесть, а вместе с ней аморфность, где консервативные привычки теряют эффективность и значимость не глядя на сохранность локализованности в быту или в поведении отдельных групп людей, поскольку эмоционально и биогенно начинает играть решающую роль текучесть информации, гормональная пища впечатлений и информационное стремление за реальной наживой, поэтому структуризация знаний и населения с точки зрения стабильности и локализованности, это важный аспект формирвоания опоры для развития последовательной и рассчитанной глобализации минующей провалы цивилизационных масштабов. Исходя из этого не мудрено понять, что рыночный трансграничный глобализм со свободным движением населения/биогенных градаций, это худшее, что можо представить в управлении глобализационными процессами биогенеза человечества, в рамках этой системы распределения ресурсов и инициатив были допущены все оплошности, которые можно было допустить исходя из логики построения управления и формируемого продуктивного опережающего результата для инициирования глобальных процессов. Все очаги развития континентальных регионов последовательно сжимались/размывались на протяжении всего становления человечества биогенными социальными инерциями с разных сторон и отбрасывались на острова/в геологическую изоляцию или на периферию, где естественно отпочковывалось самое инертнейшее в поведении, вот мы и имеем геологические биогенные крайности с максимальной степенью социальной/инстинктивной инерции, что сокращает возможность нарастания логической упорядоченности требующей пренебрежения с одной стороны текучей аморфностью популяций, с другой стороны лежащей в её основании консервативности/конформности не позволяющей рекомбинировать структуру управления/населения в эффективном ключе контролируемости глобализации, если конечно логическая упорядоченность не будет привнесена достаточно быстро и не начнёт питать теже инерции, но в формате роста преобладания логического/расчётливого вектора над биогенной составляющей, которая сокращает управляемость цивилизации и к тому же не глядя на монолитную глобализированность цивилизационных процессов сегментируется/дифференцирует очаги влияния по разным составляющим доминирования и выживания (технологии, экономика, демография, политика), что усиливает консервативный фактор по критериям антагонизма/агрессии, который к тому же никак не позволяет рекомбинировать растущую аморфную текучесть мировых тенденций, а способствует им именно в биологическом неуправляемом виде, то есть способствует сокращению логической адаптивности/выживаемости цивилизации.