Фурии принцепса

Амара сперва решила, что женщина обнажена. Потом поняла, что ее облегает, как вторая кожа, темный хитиновый панцирь. Темные волосы развевались от встречного ветра, в руке был узкий меч алеранской стали. Бледная кожа, холодное, уверенное лицо. На груди, между грудями, поблескивало… нечто – комок в два кулака Амары величиной. Вглядевшись, Амара поняла, что этот ком – живой, наподобие впившегося в тело насекомого или ушедшего с головой под кожу клеща.

Инвидия Аквитейн встряхнула мечом, сбрасывая с него кровь покойного консула Родиуса.

Сияние зеленой сферы погасло, оставив Амару с Бернардом в темноте.

Глава 20

Эрен с самой высокой башни церерской цитадели наблюдал гибель консула Родиуса и видел, как ход сражения обратился против алеранцев. Трубы яростно протрубили отбой, рыцари Воздуха и горожане помчались обратно в город под ревущими порывами ветра.

– Ваше мнение, курсор? – тихо спросил Первый консул.

Эрен сглотнул:

– Откровенно говоря, правитель, я слишком перепуган, чтобы мое мнение сейчас чего-то стоило.

– Понимаю, – со сдержанным неодобрением отозвался Гай. – Когда возьмете себя в руки, прошу меня уведомить.

– Слушаюсь, правитель.

Первый консул, сцепив руки за спиной, мерным шагом расхаживал по верхней площадке башни. Лицо его было задумчиво. В трех десятках футов от него и всего в десятке над головой пронеслись двое рыцарей Воздуха с раненым товарищем на руках. Юноша страдальчески кричал, пластина его нагрудника в нескольких местах была располосована поперек, из проколов сочилась кровь. Гай скользнул по всем троим взглядом и, не замедляя шага, стал смотреть на поле боя. «Уже не столько боя, сколько повального бегства», – подумал Эрен.

– Курсор, – сказал Гай, – пожалуйста, уступите мне эту крышу.

– Прошу прощения?

Гай приостановился и, недовольно подняв бровь, устремил на Эрена неподвижный взгляд.

– Как скажете, Первый консул, – поспешно отозвался Эрен и бросился по лестнице вниз. Спустившись и выровняв дыхание, он принялся успокаивать себя, привычно проверяя ножи. Это занятие помогло выгнать из головы картины битвы и собраться с мыслями.

Первой среди них была мысль, что к городу явилось великое множество рыцарей ворда. Эрен догадывался, что в рубке на церерских улочках они окажутся не менее ужасны и смертоносны, чем были в небе над городом. Никакого желания проверить свою догадку он не испытывал.

Не то чтобы его так уж пугало сражение. О, и образ, и реальность смертельной схватки его ужасали. Кого не ужасает, тот глуп или безумен. Эрен сознавал, что подготовлен лучше, и, может, больше, чем представляется по его виду, знал и пределы своих сил, и, не будучи ни безмозглым, ни сумасшедшим, предпочитал по возможности избегать боя.

В данном случае благоразумнее всего было покинуть город. Считалось, что рыцари ворда в скорости не соперники алеранским летунам, кроме как на коротком рывке. Первый консул, конечно, пошлет за своими носилками, и они переберутся на следующую укрепленную позицию. Эрен сейчас не мог припомнить, как называется этот немаленький городок в пятидесяти милях к северо-востоку по ведущей к столице Алеры дороге.

«Все они ведут к столице Алеры, умник», – одернул себя Эрен. Он спрятал последний нож, тряхнул головой и вдруг понял, что́ им сейчас нужнее всего. Это бросалось в глаза. Первый консул, конечно, сам знает, но хорошо уже то, что мозг у Эрена снова действует. Он повернул обратно к лестнице, но остановился, услышав на крыше голоса.

– …Все равно, – тихо звучал глуховатый баритон Гая. – Это необходимо.

Женский незнакомый голос ответил:

– Это будет иметь долговременные последствия.

– Хуже тех, что уже расшатали государство и грозят обрушить его, если вы не исполните просьбы?

– Это зависит от точки зрения, дитя. – В голосе женщины слышалась улыбка.

Эрен захлопал глазами: «Дитя? Дитя! Кто может так говорить с Первым консулом?»

И в голосе Гая прозвучала сухая усмешка.

– Взгляните с моей.

– Мм, – задумчиво протянула она. – Среди них есть и ваши люди.

– Тем не менее.

– Я никому не отдаю предпочтения, – сказала она. – По своей воле – нет. Хотя признаюсь, я привыкла к тебе и твоим, дитя.

– Я не прошу освобождения, – ответил Гай. – А только условий для победы.

Она рассмеялась и спросила с мягкой иронией:

– Ты, дитя, добиваешься первого места? Безусловно, нет.

– Время не ждет. – Гай говорил вежливо, но в голосе слышалось нетерпение.

– С тобой и твоими почти всегда так. – Она немного помолчала. – Вполне возможно, это наш последний разговор.

– Я высказал, чего желаю.

– Твой отец бы… как у вас говорится?

– Перевернулся в гробу, – подсказал Гай.

– Да. Если бы такое было возможно.

– Но вы окажете им честь?

Эрен снова заморгал – не от слов, от того, как это было сказано.

Он просил. Не приказывал.

С кем же так говорит Первый консул?

– Так никогда не делалось. Но думаю, да.

Очень тихо, с нескрываемым облегчением Первый консул проговорил:

– Спасибо.

– Благодарность? – В голосе женщины звучало тихое веселье. – Куда катится мир?

Эрен, сгорая от любопытства, поднялся по последним ступенями и, как можно тише приоткрыв дверь, выглянул.