Фурия XXI века

– М-м-м, – протянул довольный Иннокентий. Мороженое он обожал с детства. Но еще никто никогда не кормил его из ложечки. Если только мама давным-давно. Но сей факт почему-то стерся из памяти…

Обеденное время промчалось быстро, и Мирослава, проводив Иннокентия до сервиса, чмокнула его в щеку и едва скользнула губами по его губам.

– Что это было? – тихо спросил он, устремляя на нее взгляд, полный нежности.

– Поцелуй невесты.

– А я думал, прикосновение крыльев бабочки. Можно я тоже вас поцелую?

– Лучше не надо, Кеша. – Она осторожно погладила пальцами его щеку. Ей совсем не хотелось, чтобы из-за нее ему потом было больно.

Вечером приехал Шура, и Мирослава рассказала ему, что наняла детектива.

Наполеонов только хмыкнул:

– Ну и что это даст?

– Пока не знаю…

– Допустим, последит он за Кешей, и что дальше? – не отставал Наполеонов.

– Посмотрим.

– Ну-ну, будешь ссылаться на интуицию?

– Возможно.

После ужина Наполеонов поднялся в Шурину комнату и вернулся с гитарой.

– Пойдемте, что ли, на веранду или на крыльцо, – сказал он.

И когда все удобно расположились, пробежал легко пальцами по струнам, кивнул и запел приятным баритоном:

Была весна. Цвели пионы.Похолодание пришло,Опали яркие бутоныИ ветки снегом замело.Была любовь. Со мною рядомБыла любимая. Теперь

Один смотрю застывшим взглядомЯ на закрывшуюся дверь.Придет тепло. Весна вернется,Все снова зацветет вокруг.Вернись и ты ко мне, как солнце!И жизнь войдет в привычный круг.Ни жалобы и ни упрекаТы не услышишь никогда!Мне без тебя так одиноко!Вернись ко мне, и навсегда!Пион пылает точно солнце,Как сладок аромат его.

Я душу всю отдам до донца.Люби меня! Прими всего.

Прошло десять дней. За это время Мирослава успела допечь Наполеонова, и он согласился помочь пробить все машины с предоставленными ею номерами. Естественно, ворча, кряхтя и приговаривая, что никто в полиции не обязан разгадывать шарады.

– Обязан, обязан, – уверяла его Мирослава, – в этом и заключается суть ее работы.

Так удалось выйти на синюю «девятку». Но описание ее владелицы не совпадало с описанием, данным свидетелем. Тимофей Иванович описал субъекта, попавшегося ему на глаза на стоянке, как бесполое существо с короткой стрижкой. А владелица синей «девятки» Софья Викторовна Артемьянова радовала мужской взгляд пышными формами, голубыми, почти что незабудковыми глазами и белокурыми волосами.

Но ведь бесполое существо и не могло сидеть за рулем автомобиля. Там сидел кто-то другой. Были ли они сообщниками или появление некто именно тогда, когда Мерцалова окликнули из синей «девятки», было всего лишь совпадением? Нет, Волгина не верила в совпадения.

Полиция же ставила под сомнения показания деда Трофима, ссылаясь на его преклонный возраст и расстояние, на котором стояла от него машина.

И плюс ко всему прочему у Артемьяновой было непробиваемое алиби.

– И чего ты теперь от меня хочешь? – развел руками Шура.

Мирослава сама не знала, чего именно она хочет на данном этапе от Наполеонова.

Алиби у Артемьяновой действительно было несокрушимым. В день убийства Мерцалова отмечали 50-летие матери Софьи, и все гости могут подтвердить, что Артемьянова никуда надолго не отлучалась. Оперативники проверили все чуть ли не до минуты, не на шутку рассердив девушку своей «приставучестью», как она выразилась сама.

Мирославе пришлось поверить в алиби Артемьяновой, тем более что и ее связей с Мерцаловым выявлено не было.

– Шур, – вздохнув, спросила она на всякий случай, – а от нее не пахло мятой?

– Чем?!

– Ну ментолом? Может, она курит сигареты дамские с ментолом или увлекается жвачкой?

– Нет, от нее пахнет какими-то приторными духами.

– Понятно…

– Ошибся твой дед.

– Не мог он. Про ментол это я так… Ведь Иваныч учуял его не от той, что сидела за рулем.

– Еще попроси меня перенюхать всех ее знакомых, – фыркнул Шура.

– Идея хорошая, – одобрила Мирослава, – но трудновыполнимая…

– Ну, знаешь ли, – всплеснул руками Наполеонов, – не ожидал от тебя такой упертости.

Она пришла к выводу, что распутывать этот клубок ей придется самой. И Артемьянову, несмотря на ее алиби и раздражительность, она посетила.

Только вот разговора не получилось. Софья, в отличие от многих, прочитала протянутое ей Мирославой удостоверение внимательно и, презрительно фыркнув, заявила, что разговаривать с частными детективами она не обязана и не будет. Слово «частный» она произнесла по слогам, вложив, наверное, в него всю имеющуюся у нее в наличии язвительность.