Футбол на всю жизнь

После игры я зашел в раздевалку вместе со всеми. Разгоряченные и огорченные игроки, тренеры и другие члены нашей делегации вели далеко не лицеприятный разговор. В людях в тот момент говорили эмоции. Я сразу поспешил из раздевалки: больно и горько все это было наблюдать. «Вот и все, — подумал я в тот момент. — Чемпионаты мира для меня закончились».

…Мы улетали из Мексики в самый разгар XIII чемпионата мира. Можете легко себе представить мое состояние: чемпионат несбывшихся надежд. В аэропорту Мехико ко мне вдруг подошел Лобановский. Вероятно, по выражению моего лица он понял мои терзания.

— Олег, что с тобой? — спросил Валерий Васильевич. — Вид у тебя какой-то грустный. Не заболел?

Я понимал, что у него на душе ничуть не светлей, чем у меня. И все-таки не сдержался.

— Эх, Василич, неужели нельзя было все-таки дать мне мой шанс?! — бросил я.

Лобановский пристально на меня посмотрел. В глазах его в тот момент я увидел столько грусти, что даже пожалел о своем вопросе. А Лобановский, немного поразмыслив, тихо сказал мне:

— Может быть, ты и прав…

Уже после возвращения домой, множество раз прокручивая в памяти события мексиканского чемпионата, я пытался его осмыслить, дать собственную оценку всему, что произошло с нашей сборной. Да, команда показала яркую игру, но заняла лишь 10-е место. Успех или неудача? Интересно, что такой вопрос корреспонденты «Комсомолки» задали Марадоне. «Представляю, — сказал он, — что бы с нами сделали аргентинские болельщики, если бы мы показали красивую игру, но заняли только десятое место…» Во многом я с ним согласен: критерий оценки выступления команды на чемпионате мира — результат!

Что же нам помешало выступить лучше? Вот каковы мои соображения на этот счет.

В Мексику вылетала единая команда — 22 игрока. Все были равны. Первый матч — громкая победа! На игру с Францией у нас тот же состав, а против канадцев на поле вышла словно бы сборная СССР-2. Невольно пошло разделение на «основу» и «золотой запас». И не стало уже той единой команды из 22-х игроков, которая прилетела в Мексику…

Уже возвратившись домой, я читал, что Котэ Махарадзе в своем репортаже о матче сборных СССР и Венгрии в конце игры заговорил с юмором, «словно пытался подсказать нашим игрокам не увлекаться забиванием мячей, дабы самих себя в дальнейшем не сбить с толку таким результатом».

Шутки шутками, но после наших 6:0 и поражения сборной Бельгии от Мексики — 1:2 (а мы этот матч смотрели по телевизору, и, судя по разговорам в команде, бельгийцы «не произвели впечатления») психология, думаю, сделала свое дело. Я даже записал в дневник: «Рано ликовать, ребята! Надо быстрее опускаться на землю…» А разделение на два состава, видимо, чисто в психологическом плане, как говорят телевизионщики, довершило «срыв изображения» у многих партнеров по сборной. В результате иные футболисты из «первого состава» переоценили себя и явно недооценили бельгийцев.

Впрочем, это только лишь мои соображения, и я вовсе не претендую на абсолют. Допускаю, что собственное суждение вполне могло сформироваться у меня и под влиянием каких-то личных переживаний, о которых я рассказал откровенно, ничего не утаивая. Но и эти переживания тоже, думаю, помогут читателю меня понять. Понять и простить мне «обиды» на Лобановского. Я ведь рассуждал со своей позиции игрока, быть может, забывая, что я только один из 22-х. А у него была собственная позиция — главного тренера сборной СССР! Такая должность в стране только одна. И ох как, должно быть, непросто было принимать окончательные решения этому главному человеку в сборной. Особенно если вспомнить, что возглавил он команду, когда, образно говоря, билеты в Мексику были уже заказаны…

Мы возвращались из Мексики, переживая неудачу поражения, но вспоминая вдохновенную игру команды, которая почувствовала, что может вести борьбу на равных с любым соперником. На страницах наших газет и журналов приятно было читать теплые слова, сказанные простыми болельщиками в адрес тренеров и футболистов сборной Советского Союза, которая заставила говорить о себе мировую прессу. Вспоминаю лишь одну из многочисленных доброжелательных телеграмм тех дней. Они шли на наш адрес, когда мы еще были в Ирапуато. Но я ее читал уже дома, на страницах «Известий». Телеграмма пришла из Одессы за подписью тогдашнего тренера «Черноморца» Виктора Прокопенко и двух капитанов дальнего плавания — Героя Социалистического Труда Кима Голубенко и Виталия Сокура: «Дорогие друзья, вы возвращаетесь домой пока без медалей, но с большим достоинством!»