Футбол на всю жизнь

В линии нападения «Динамо» для меня, казалось, места не было. На поле выходили Бышовец, Пузач и Хмельницкий — игроки сборной Советского Союза! И все же, понимая это умом, сердцем я не мог примириться с ролью постоянного, как мне тогда казалось, дублера. Не в силах был выступать просто в роли наблюдателя за основными событиями. Бывало, не раз даже обижался на Севидова за то, что он не ставит меня в основной состав. Однажды не выдержал. Подошел после тренировки и рубанул Сан Санычу, как мы называли Севидова:

— Не будете меня ставить в состав, уйду из «Динамо».

Спокойно взглянув на меня, тренер спросил:

— Если не секрет, куда?

Я понял, что погорячился. Ведь никуда из киевского «Динамо», о котором мечтал с детства, я уходить и не думал.

— Сан Саныч, разве это имеет значение: куда? — спросил я.

— В принципе не имеет, — спокойно ответил он.

— Ну вот…

И я запнулся. А Севидов негромко продолжал:

— Ты зря на меня обижаешься, Олег. В основной состав тебе рановато. Во-первых, это для тебя будет слишком большая нагрузка. Во-вторых, не все еще у тебя ладится в игре. Но ты не переживай! Еще наиграешься и с твоими данными можешь стать большим футболистом. Только прояви чуточку больше терпения. Сейчас у тебя широкие возможности в дубле. Используй их, учись…

Только с годами я понял и оценил мудрость и человечность Севидова, который не «бросил в бой» меня, восемнадцатилетнего заводного парня, который бы, конечно же, из кожи вон лез для того, чтобы заслужить похвалу и доверие старших, и мог легко «сорвать голос».

Помню, как Александр Александрович в ходе сезона освобождал меня от тренировок. Например, однажды весной возвратился я из молодежной сборной СССР после международного турнира, и наш врач обнаружил у меня некоторую переутомленность. Сам я ее, правда, по молодости не замечал и на следующий день после приезда стал в строй для тренировки.

— А ты почему здесь? — спросил меня Севидов. — Тебя Ваня Жутник в парилке ждет.

Действительно, врач порекомендовал мне сходить в парную вместе с нашим массажистом Жутником. Но мне хотелось тренироваться.

— Пойду после тренировки, — ответил я Сан Санычу.

— Нет, Олег, пойдешь не после, а вместо, — улыбаясь, настаивал Севидов. — Потренироваться ты еще успеешь.

Я вышел из строя. Старшие ребята рассмеялись, но по выражению лиц я заметил, что не всем нравится такое сверхбережное отношение ко мне тренера. Но Севидов твердо выдерживал свою линию.

Не просто мне было влиться в основной состав команды. И это при том, что я — коренной киевлянин, выросший в динамовском футбольном коллективе. А насколько труднее тем футболистам, которых приглашают из других городов! Как это ни парадоксально, но именно высокий авторитет клуба нередко является препятствием для перехода молодых игроков в киевское «Динамо». Я видел, как преодолевал это препятствие мой самый близкий друг Леня Буряк.

Друг

Как это удивительно точно сказано у замечательного французского писателя Сент-Экзюпери: «Самая большая роскошь на земле — человеческое общение!» Не знаю, как бы мне удавалось переносить все физические и моральные перегрузки в большом футболе, не имей я в команде верного друга. В постоянном общении с ним мне и довелось испытать эту самую большую роскошь на земле. В печати часто называют почти любую команду единым дружным коллективом. В жизни все не так просто. Команда — это люди. Разные по образованию, по возрасту, по интеллекту, наконец, по характеру. И отношения этих людей друг с другом складываются по-разному. Действительно, на поле во время матча команда бывает очень дружным, слаженным коллективом. Ведь каждый в отдельности и все вместе делают одно общее дело, и перед всеми стоит единая цель. Но матчи — всего лишь часть жизни футбольной команды. Много времени футболистам приходится проводить вместе вне поля.

Самое интересное, что в момент нашего знакомства, как потом выяснилось, он и я подумали друг о друге одно и то же. Мы встретились в купе поезда, который увозил сборную команду Украины в Симферополь, где нам предстояло сыграть в турнире на «Кубок надежды». Я вошел в купе с сумкой фирмы «Адидас». Смотрю: у худенького золотоволосого паренька, который как-то очень печально смотрит в окно, точно такая же сумка. Кто-то пояснил мне, что паренек этот из одесского «Черноморца» — Леня Буряк. И я, грешным делом, подумал: неужели этот «шкиля-макарона», как говорят у них в Одессе, может играть в футбол?! А сумкой «Адидас» уже обзавелся.

В Симферополе нас поселили в одном номере гостиницы. Говорил он как-то тихо, держался скромно. Я тогда не придал особого значения нашему знакомству с Буряком, но все же на прощанье мы обменялись адресами. Нас обоих стали приглашать в одни и те же сборные команды — юношескую, потом молодежную.

Скоро мы уже сами просили тренеров, чтобы нас селили вместе в гостиницах. Завязалась настоящая дружба.