Футбол сквозь годы

Уже около двадцати советских футболистов играют за границей в профессиональных клубах. Еще несколько лет назад сама мысль об этом считалась верхом крамолы. Прорубили «окно в Европу» и спартаковцы: Дасаев выступает за испанскую «Севилью», Хидиятуллин – за французскую «Тулузу».

Словом, здравый смысл берет свое.

Когда я заканчивал эту книгу, в «Спартаке» произошло важное событие: главным тренером был назначен его бывший капитан Олег Романцев. Что ждет его на новом поприще? Что будет со «Спартаком»? Этого никто не может знать. В одном не сомневаюсь: футбол должен приносить радость.

Радость, которая вот уже три четверти века всегда со мной.

Вместо эпилога

Я часто спрашиваю себя: чем объяснить, что футбол приобрел такую власть над людьми? Пожалуй, никто и никогда не сможет исчерпывающе ответить на этот вопрос. Может быть, в его вечной тайне и заключена разгадка.

На своем веку – а я могу говорить это почти в буквальном смысле – встречался и знаком с одареннейшими людьми самых разных профессий. Было бы глупо спорить о приоритетах. Знаю одно: принадлежность ни к одной из них – сама по себе – не может гарантировать жизнь.

Ни к одной, кроме футбола.

До последнего своего часа буду помнить: футбол спас мне жизнь. Жизнь, которую я отдал футболу.

…Все Старостины умирали сразу. Клавдия пришла с лыжной прогулки и внезапно скончалась в ванной от разрыва сердца. Александр в гостях у Веры пил чай – вдруг приступ. За углом дома – Солдатенковская больница, но довезти его туда не успели… Андрей брился, неожиданно упал. Пока несли к кровати, потерял сознание. Умер в больнице, не приходя в себя.

Вера и Петр, к счастью, живы, часто встречаются, но, к сожалению, чаще без меня: постоянные хлопоты по работе и разъезды с командой практически не оставляют свободного времени. Но тщу себя надеждой, что, когда отойду от дел, мы обязательно соберемся вместе и уж тогда я никуда не буду спешить…

И еще раз вспомним тех, кто шел с нами по жизни бок о бок. Среди общих друзей не оказалось ни одного, кто бы даже в самые лихие годы открестился от знакомства с нами. Нигде, никто и никогда не давал мне повода усомниться в искренности дружеских чувств. Низкий поклон всем добрым людям за это. За веру, за поддержку, за любовь.

Послесловие на правах соавтора

Никогда еще не испытывал такого бессилия от несовершенства своего литературного умения.

Эпопея клана Старостиных достойна романа. Может быть, кому-нибудь удастся осилить эту задачу. Моя же была куда скромнее – литературная запись услышанного.

Жанр этот своеобразен. Успех или неуспех в нем не всегда зависят от автора. Книга может оказаться интересной, даже если он не особенно красноречив, – за счет таланта, как принято говорить, «литзапис чика».

В нашем случае чистота жанра соблюдена лишь частично. Скорее это просто запись. Литературным был сам рассказ: устной речи Николая Петровича могут позавидовать самые искушенные любители русской словесности. Слова ложились на бумагу пра ктически без изменений. Оставалось только точно фиксировать фразы, пытаясь сохранить тональность и колорит повествования.

Каково же было мое удивление, когда я получил от Старостина отданный ему для ознакомления первый и, как мне представлялось, окончательный вариант рукописи с обильной правкой, внесенной его аккуратным, мелким почерком. На мгновение во мне вспыхнула профессиональная обида, которой, к счастью, я сразу же устыдился. Ибо успел понять: в этой доведенной до дотошности щепетильности заключалось главное – желание и готовность Старостина нести личную ответственность за каждую выведенную на бумаге фразу.

Когда слушал из уст Николая Петровича изложенную выше историю о тренере Хофмане, который обращался к игрокам исключительно на «вы», все время думал о том, что и сам Старостин с незапамятных времен, с первых своих шагов в спорте на «Вы» с футболом и людьми, ему преданными. Этим и объясняется к нему всеобщее уважение. И сегодня, и семьдесят лет назад.

Книга озаглавлена «Футбол сквозь годы», но столь же правомерно было бы название «Годы сквозь футбол» – игра и жизнь накрепко переплелись в его судьбе. С одной лишь, но главной для Николая Петровича оговоркой: годы сквозь спартаковский футбол.

Как-то к старшему брату пришел Андрей Петрович Старостин – было это уже в 70-х – и сказал, что ему предложили работать начальником команды «Локомотив». Николай Петрович ответил: «Мы обрели себя в «Спартаке», стали здесь известны, за «Спартак» отсидели и уходить из него не должны». Андрей Петрович внял совету.

Здесь не было позы, ложной значительности или доморощенного патриотизма. В понимании Старостиным своего долга – ключ, объясняющий истоки его уникальной биографии.