G.O.G.R. (СИ)

— На похороны ходил? — осведомился милицейский начальник, желая выяснить, действительно ли ТОТ Никанор Семёнов до сих пор остаётся в живых.

— Ходил, — пробухтел Кашалот. — И памятник забомбил гранитный. Или вы думаете, что я совсем волчара, и для меня вообще, ничего святого не осталось?

— Нет-нет, мы совсем так не думаем, — с долей иронии возразил Недобежкин. — Ты у нас святоша, и совсем не годишься в волчары. Это я так, к слову спросил. Ладно, Сидоров, уводи его и тащи Сумчатого.

— А? Здесь Сумчатый?? — Кашалот вмиг ожил, его глаза налились кровью, осунувшееся лицо побагровело от злости, а усы встопорщились. — Подайте-ка мне его сюда, сейчас я накостыляю этому кротовому предателю в покрышку! Язык распустил, всех сдал! Крот, крот!

Кашалот вскочил на ноги, засучил рукава и стиснул кулаки, намереваясь с кем-то драться. Кашалот бы влепил тумака Недобежкину, но подоспел могучий Сидоров. Сержант без труда завёл руки Кашалота ему за спину и скрепил там сталью наручников.

— Прибью гада Сумчатого!!! — верещал Кашалот, пока Сидоров тащил его по коридору назад в изолятор. — Землю есть будет, гнида общипанная!

— Мы его ещё раз приведём, — сказал Недобежкин Серёгину. — Покажем живого Зубова. У Кашалота в камере — видеонаблюдение и прослушка. Мы к нему наседку подкинем. Скажем, Крекера. Крекера с минуты на минуту подвезут, я уже распорядился, чтобы его подсадили прямиком к Кашалоту. Кашалот обязательно распустится и начнёт ныть правду про Никанора Семёнова, а мы всё это запишем. Я всё-таки, хочу узнать, кто такой этот Никанор. Ну, не может человек столько прожить — живая вода только в сказочках про Бабку Ёжку бывает!

Пётр Иванович был согласен с начальником: за Никанора Семёнова выдавал себя кто-то другой, кто был напрямую связан с «чёртовой бандой», с Зайцевым, с пропавшим Интермеццо, с погибшим Генрихом Артерраном. Отдав этому поддельному Никанору поддельную же папку с ненастоящими материалами, они на время задержали бандитов. Однако когда те поймут, что их надули — может быть поздно…

Когда Сумчатый возник в допросной — он окинул эту серую и темноватую комнату обречённым взглядом, покорно сел на предложенный стул и горестно вздохнул:

— Кроты…

Услыхав о кротах, Недобежкин едва не чертыхнулся, однако вовремя взял себя в руки и придвинул к Сумчатому фотографию капитана Зубова. Сумчатый схватил фотографию в кулак и пискнул:

— Крот!

— Вы его знаете? — осведомился Недобежкин.

— Крот! — повторил Сумчатый и разрыдался, закрыв ладонями обрюзгшее лицо. Этот толстяк, как и Кашалот, сбросил почти половину своего живого веса и походил на узника, измученного в фашистских казематах.

— Крот! — в третий раз всхлипнул Сумчатый. — И мент. А мент — значит, крот! Другого не дано… Видали, какой ехидный?

— Так, Сидоров, с глаз его долой! — Недобежкин очень быстро устал от Сумчатого. — Веди Калугина и скажи Казаченке, чтобы Кашалота притащил минут через пять.

Калугин занял место Сумчатого на стуле перед Недобежкиным и снова взглянул на свою «почётную» фотографию.

— Это — я… — проканючил он. — Я, Денис Зубов.

В изоляторе его побрили и постригли. Освобождённый от избытка волос, Зубов-Калугин действительно, сильно походил на капитана Зубова. Разве что, постарел, обрюзг и спился, а так — он, капитан Зубов. Да, жестокие они, эти «чёртовы бандиты». Интересно, монстр-тень тоже подвизается в их шайке? Он так хорошо наводит «звериную порчу»… Интересно, может ли он принимать человеческий облик? Пётр Иванович невольно вспомнил сегодняшнюю схватку Сидорова с увесистым разбойником, и внезапная догадка заставила его похолодеть: а вдруг монстр-тень — это Сидоров???? Сержант долго сидел у них в плену, рассказывает страшные истории про кафельный коридор и «пришельца» в тёмных очках… А вдруг Сидоров ненароком получил от окаянных «чертей» «образец»?? И как теперь его лечить?

Минут через пять-шесть Казаченко явился с Кашалотом. Кашалот не понимал, почему его таскают туда-сюда, и роптал, выдёргиваясь из крепких рук Казаченки.

— Ну, сколько можно?? — обиделся на весь мир «обмельчавший Динозавр». — Ни тебе пожрать, ни тебе поспать! Бегай, как оголтелая собака, а я — человек, а не скотина!

— Цыц! — отрезал Недобежкин и указал рукою на Зубова-Калугина, который с горестным сожалением таращился на свою «капитанскую» фотографию. — Кашалот, кто это?

— Отыскали Дантиста… — фыркнул Кашалот. — Опять на дознание моё дело отдадите и ещё годков десять накинете, да? Та, давайте, пихайте меня в кутузку хоть, на всю жизнь! Не сломать вам Кашалота, не буду перед вами ползать, ментовские волки!

— Успокоить? — лаконично осведомился Казаченко и сжал кулак.

— Позже, — остановил Недобежкин и снова «напал» на Кашалота. — Кашалот, значит, это и есть Дантист?

— Та, Дантист, Дантист! — согласился Кашалот. Он пытался освободить правую руку, чтобы навернуть кулаком по столу, но наручники не отпускали. — Дантиста Тень в подземелье спустил за длинный язык. Как вы его выудили оттуда, я, честно, ума не приложу!