GA 092 - Оккультные истины древних мифов и легенд

Для чтения в Акаша–хронике необходимо предоставить свои мысли в распоряжение силам и существам, которых мы в теософии называем «мастерами». Мастер должен дать нам необходимые указания для чтения в Акаша–хронике, которая написана не словами какого-нибудь существующего или существовавшего прежде языка, но в символах и знаках. Пока применяются силы, которые человек использует при обычном мышлении, — а каждый человек, специально не научившийся сознательно отстранять своё Я, применяет эти силы — до тех пор чтение в Акаша–хронике невозможно. Если вы просите: кто мыслит? — то вам придётся ответить: мыслю я. — Вы связываете вместе субъект и предикат, когда образуете суждение. Пока вы сами связываете отдельные понятия друг с другом, вы не в состоянии читать в Акаша–хронике, поскольку свои мысли вы связываете с собственным Я. Вам следует отстранить своё Я, отказаться от всякого чувства собственности. Вы должны ограничиться исключительно представлениями, а связывать отдельные представления предоставить находящимся вне вас самих силам, предоставить духу. То есть, необходимо отказаться не от мыслей, но от связывания отдельных мыслей. Затем мастер может научить вас связывать с помощью духа мысли с теми имевшими место в истории фактами и событиями, которые может показать универсальный мировой дух. Если вы больше не выносите суждения о фактах, тогда вам говорит сам мировой дух и соединяет ваш мыслительный материал.

Теперь я должен сказать нечто такое, что, возможно, вызовет предрассудки. Я должен сказать о том, что является хорошей подготовкой для отстранения своеволия Я, для обучения чтению в Акаша–хронике. Сегодня, как вам известно, с презрением относятся к практике средневековых монахов — приносить интеллект в жертву. Монах мыслил не так, как современный исследователь. Монах обладал определённым священным знанием, явленной в откровении священной теологией, содержание которой было дано и не подлежало обсуждению. Средневековый теолог применял разум для толкования и защиты данного в откровении. Это принесение интеллекта в жертву данному содержанию было суровым испытанием, что, впрочем, относится и к нашему времени. Давало ли это какие-то преимущества или, согласно современным представлениям, было чем-то сомнительным — мы во внимание принимать не будем. Эта жертва интеллекта, которую приносил монах, это устранение исходящего от личного Я суждения вырабатывало в нём способность ставить мысли на службу более высокому. Затем в последующем воплощении проявляются последствия этой жертвы, в результате которых принёсший её получает способность к бессамостному мышлению и становится гением созерцания. Эти способности более высокого рода созерцания, интуиции он может применить затем к чтению фактов в Акаша–хронике.

Особенно интересно ещё раз рассмотреть с этой точки зрения тот период в духовном развитии Европы, о котором мы говорили неделю назад, я имею в виду период от 9 до 15 столетия. Когда достигается бессамостность в отношении мыслительного содержания, и с ней соединяется правильное чувство почитания, которые должны иметь также и мистики, тогда эта эпоха, в которую в мировую историю выступила великая индивидуальность, воспринимается совсем иначе, чем в поверхностных исторических описаниях. Если рассматривать эту эпох> в Акаша–хронике, тогда наше внимание привлечёт великий образ, благодаря которому мы лучше поймём то время; наблюдатель увидит в этом образе великую индивидуальность, а оккультисту эта индивидуальность предстанет в ещё большем величии, чем обычному исследователю: индивидуальность Вольфрама фон Эшенбаха.