Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

Несомненно, начинающий писатель принял правильное решение перебраться в Барранкилью. В Картахене литературная жизнь еле теплилась, здесь же она била ключом. Это полностью отвечало творческим планам Гарсия Маркеса и, кроме того, давало ему возможность проявить себя как журналиста, обрести новые знания и опыт.

Недели через три после Нового года, когда Альфонсо Фуэнмайор пришел в редакцию, он увидел в приемной целую толпу народа и Гарсия Маркеса, который был еще бледнее, чем всегда. Гарсия Маркес подошел к нему.

— Мне надо с вами поговорить, но не здесь! Я буду ждать вас там, — шепотом сказал Габриель и указал через открытое окно на одну из лавочек рынка на противоположной стороне улицы.

Через полчаса, освободившись от срочных дел, Фуэнмайор вошел в мясную лавку. Гарсия Маркес был там, он еле сдерживался.

— Что случилось, Габо? — озабоченно спросил Альфонсо.

— Досталось мне по первое число! — осипшим от волнения голосом произнес Габриель и достал из кармана письмо.

Фуэнмайор увидел бланк издательства «Лосада».

— Кто такой этот Гильермо де Toppe? — тихо, но с раздражением спросил Габриель.

— Видимо, президент «Лосады». Я не знаком с ним лично, — ответил Альфонсо, понимая, однако, что есть основания сочувствовать Габриелю. Де Toppe был не только президентом издательской группы «Лосада», но еще и испанцем и, кроме того, приходился то ли свояком, то ли зятем самому Хорхе Луису Борхесу. — Но кто бы что ни писал, это еще не причина для паники.

— Допустим, но вы сначала прочтите. — И Гарсия Маркес поднес текст к очкам Фуэнмайора. — Он, видите ли, признает некоторое присутствие в тексте поэтики, а потом от рукописи камня на камне не оставляет! Свинья, он не видит во мне писателя, утверждает, что у меня нет будущего. Дерьмо! Советует мне вообще бросить писать! И заняться чем-нибудь другим. Сам-то он написал хоть один рассказ? Marrano! [29]

— Габо, да не огорчайся ты так, прошу тебя! — примирительно сказал Фуэнмайор, прочитав письмо. — Такова жизнь! Такова судьба каждого начинающего писателя. И таковы люди, особенно издатели! Ты-то сам знаешь себе цену. И мы ее знаем. Придет время, и Де Toppe не раз пожалеет о своих словах. Зато твой вчерашний материал в «Жирафе»…

— «Элегия бандиту»?

— Он самый! Его очень хвалил главный. Вот о чем надо думать. Поверь мне, ты свое возьмешь!

— Я просто хотел подзаработать…

— Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Наберись терпения, и все у тебя будет. Я уверен! Пошли в редакцию. Там дел навалом. Вечером приглашаю тебя в «Хапи». А ты знай себе делай свое дело. Пиши!

В лавке, где они разговаривали, Габриель увидел деревянный прилавок для разделки мяса, на котором лежал огромный топор для рубки костей. Гарсия Маркес аккуратно разложил письмо на прилавке и топором измельчил ответ из «Лосады» на кусочки. Мясники, глядя на него, смеялись. Скорее всего они думали, что это было письмо невесты, отказавшей парню выйти за него замуж.

Гарсия Маркес, следуя совету старшего друга, с головой ушел в работу газетчика. Он был и комментатором, и редактором статей, и автором передовиц, и выпускающим редактором. За двадцать месяцев, которые он прожил в Картахене, он опубликовал в «Универсаль» всего 39 статей. А вот статистика его материалов в газете «Эральдо»: в январе — 14, в феврале — 14, в марте — 27, в апреле — 23, в мае — 26, в июне — 21 материал, и так далее, не считая написанных им передовиц.

Первые публикации в колонке «Жираф» появились 5, 7, 10, 11 и 12 января 1950 года и назывались соответственно «Святой в середине нашего века», «В поисках утраченного времени», «Поговорим об Эрнандо Тельесе», «Важная сеньора» и «Элегия бандиту».