Гадкий гусёнок

Я едва не выскочила в сад через окно – но от судьбы не убежать и никакие вакханалии в чужом саду ее не изменят…

Духота в комнате сгустилась. Потянув воротник, я оторвала пуговицу, она звонко проскакала по паркету. Глотнула из стакана – вода показалась пресной, лишенной вкуса, гадкой, неспособной утолить жажду. Мою жажду.

Графиня всхлипнула во сне и перевернулась на бок.

Лунный свет густо ложился на окна, но вот пропал – легкий ветерок принес облачко. Зашлепал дождь. Стало полегче, дыхание мадам выровнялось.

Дождь полил с утроенной силой.

Вскоре послышался легкий храп и я сочла возможным покинуть пост у ее ложа. Не подумав взять свечу, я на ощупь прокралась до лестницы, за поворотом которой ждала моя комната.

Закрыв дверь на засов, я бросилась на колени перед Святым Николаем. Я не хотела, чтобы кто-то посторонний слышал мои молитвы. Ибо молилась я об Анри.

Не за него, как каждый вечер делала его матушка, а о нем. Я просила Святого Николая, чтобы он смилостивился и одарил меня главным сокровищем – золотым графом Шале.

– Будь милостив, будь милостив, – слова мешались, я молилась и на латыни, и на родном языке – и у католического, и у протестантского бога я просила одно – быть с Анри. Чтобы он полюбил меня так же, как я его. Потому что не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я влюбилась.

Впервые в жизни.

Я знала, конечно, что в восемнадцать лет иные уже рожают третьего ребенка, но сама до сего дня была далека от нежных чувств к какому-либо представителю мужского пола. Из тех, с кем была знакома, конечно. Соседи по Бон-Пуа – слабогрудый сын сапожника Гийом, рыжий пуговичник Мишель, щекастый тестомес Оноре – никогда не воспринимались мной как объект желания. Остальные были еще хуже.

Черная кайма под ногтями, по пучку волос в каждой ноздре, стойкий запах плохо выделанной кожи, – то, чем обзаводился каждый обитатель нашего квартала по достижении шестнадцати лет – не способствовало пробуждению амурного интереса.

Анри был светел и лёгок, словно сказочный принц.

С ним я могла представить себя героиней любовной истории «Декамерона» – с сегодняшнего дня эта книга из потайного шкафа мсье Паскаля перестала казаться сборником сказок. Возможно, она могла бы стать руководством к действию.

За окном уже светало и пели птицы, когда я закончила свою молитву.

От долгого стояния затекли колени.

Оттянув корсаж, я обозрела предсказуемое отсутствие груди. Пересчитала ребра. От ключиц до пупка ничего не изменилось. Оставалась последняя надежда: просунув руку под корсаж, я проверила живот – вдруг удастся нащупать складку – хотя бы одну? О двух или трех я даже не мечтала! Но тщетно – на животе не было ни унции жира. Тощая, как ручка от метлы.

Однажды я нашла в у мсье Паскаля в потайном отделении секретера редкий и запретный товар – гравюры Раймонди, весьма вольного содержания. Мифологические герои и героини совокуплялись в разных позах. Помню, как горело лицо, когда я рассматривала рисунки, прислушиваясь к шуму за дверью. Геркулес нес на руках Деяниру, Ахилл – Брисеиду, сцепившись срамными местами. Едва ли не большее, чем стыд, меня тогда охватила зависть к прекрасным дамам, там изображенным – грудастые, обильные телом – из каждой можно было выкроить, пожалуй, троих таких, как я. После этой нечаянной находки – на следующий же день гравюры исчезли из тайника, мсье Паскаль то ли нашел покупателя, то ли перепрятал – я несколько недель налегала на еду, особенно на капусту, в надежде обзавестись бюстом. Но ничего не добилась, кроме замечания от тети, что слишком много ем.

Укрывшись с головой, я уже начала засыпать, как вдруг услышала какой-то звук: словно шпага постукивала о ботфорты. А если это Анри? Решил прийти под мое окно? Мне казалось, мое волнение в церкви было так очевидно… Зачем же он так много говорил со мной, так ласково смотрел и рассказывал смешные истории? Ночь безумных мыслей – а вдруг он полюбил меня? И не может теперь спать, и пришел под мое окно, чтобы влезть по раскидистому тополю ко мне в спальню? Может быть, в этот самый миг он лезет на дерево – а ставни у меня закрыты!

Вскочив с кровати, я кинулась к окну.

Какая свежесть пахнула в лицо! Я дышала и не могла надышаться. На набережной Сены горланили жабы, в ветвях тополя щелкал соловей, где-то вдалеке трещала колотушка ночной стражи. Снова раздалось постукивание. Ветер оторвал щеколду от ставня, она висела на одном гвозде и слезка покачивалась от дуновения ветерка – и получался стук, словно от шпаги.

Никого не было под моим окном.

Глава 6. Брачные перспективы

Анри нечасто баловал мать визитами. За полгода он навестил особняк на улице Турнон лишь однажды – служба принцу Гастону отнимала все его время.

Ни слова мне, кроме приветствия! Один раз посмотрел на меня, когда мадам Шале жаловалась ему на боли в сердце. Впрочем, он просто проходился глазами по ландшафту – кресло, ковер, портьера, птичка за окном, потолочная лепнина, чтица матери, дверь…