Гай Мэннеринг, или Астролог

Покружив по темным переулкам, провожатый вывел Мэннеринга на Главную улицу, где галдели торговки устрицами, а лотошники с пирожками звонили в свои колокольчики, потому что, как Мэннерингу объяснил его спутник, «на Тройской башне только что пробило восемь». Мэннеринг совсем отвык от многолюдных столичных улиц, с их шумом и криками, бойкой торговлей, с их разгулом и кутежами, с непрерывно снующей толпой, где каждый человек, взятый в отдельности, как будто назойлив и даже груб, но вся картина в целом, особенно при вечернем освещении, поражает своим удивительным многообразием. Дома были такие высокие, что огоньки, мерцавшие в окнах верхних этажей, казались звездами в небе. Этот coup d'oeil[222], который в какой-то мере остался и сейчас, был тогда еще величественнее благодаря тому, что сплошные ряды зданий тянулись с той и с другой стороны, прерываясь только у Северного моста, где тогда была великолепная площадь, занимавшая все пространство от начала Локенбут и до самой середины Кэнонгейт; длина и ширина этой площади соответствовали необычайной высоте расположенных вокруг домов.

Но Мэннерингу некогда было всем этим любоваться; проводник быстро протащил его за собой сквозь толпу, и они неожиданно очутились на мощеной улочке, очень круто поднимавшейся вверх. Повернув направо, они стали взбираться по лестнице, на которой одним из своих пяти чувств Мэннеринг уловил что-то не очень приятное.

Когда, ступая с осторожностью, они поднялись уже довольно высоко, послышался вдруг сильный стук в дверь еще двумя этажами выше. Дверь отворилась, и оттуда до слуха полковника донеслись пронзительный и нудный собачий лай, женский крик, душераздирающее мяуканье кошки и хриплый мужской голос, который кому-то приказывал:

— Куш, тебе говорят, куш сейчас же!

— Господи ты боже мой, — произнес женский голос, — если только теперь с котом что случится, мистер Плейдел мне этого в жизни не простит.

— Не бойся, милая, ничего с твоим котом не будет. Так дома, что ли, Плейдел или нет?

— Нет, мистер Плейдел никогда в субботу вечером дома не сидит.

— А в воскресенье утром его, верно, тоже не застать? — спросил клиент. Что же мне теперь прикажешь делать?

К этому времени Мэннеринг уже поднялся наверх и увидел там рослого, дюжего фермера. Одет он был в кафтан цвета перца с солью, который украшали тяжелые металлические пуговицы; на голове у него была клеенчатая шляпа, на ногах высокие сапоги; под мышкой был зажат длинный хлыст. Фермер разговаривал с растрепанной девицей, которая в одной руке держала ключ от двери, а в другой ведро с разведенной известью; по этому ведру в Эдинбурге можно было узнать, что сегодня суббота.

— Послушай, любезная, что, мистер Плейдел уехал куда-нибудь? — спросил Мэннеринг.

— Да тут он, только дома его нет; в субботу вечером его никогда дома не бывает.

— Да, но знаешь, я ведь приехал издалека и дело у меня к нему срочное. А ты не скажешь, где его найти? — спросил Мэннеринг.

— Их милость сейчас, видно, где-нибудь в кабачке Клерихью, — сказал провожатый. — Девка могла вам и сама это сказать, да, верно, решила, что вам с ним дома говорить надо.

— Ладно, тогда пойдемте в этот кабачок. Я думаю, если мистер Плейдел узнает, что я по важному делу приехал, он меня примет?

— Вот уж этого не скажу вам, сэр, — ответила девушка. — Он не любит, чтобы к нему но субботам с делами ходили. Но приезжего он, может, и уважит.

— Тогда я тоже пойду в кабачок, — заявил наш старый приятель, Динмонт, — я ведь тоже приезжий, и у меня до него тоже серьезное дело.

— Ну да, — ответила служанка, — коли он джентльмена в этот день примет, так примет и простого человека. Только ради бога, не говорите, что это я вас туда послала!

— Право же, милашка, хоть человек я и простой, даром я его не заставлю на меня время тратить, — не без гордости заявил наш добрый фермер и уверенно зашагал вниз по лестнице. Полковник Мэннеринг и его провожатый последовали за ним. Мэннеринг не мог надивиться, с какой решимостью его новый знакомый протискивался сквозь толпу, расталкивая тяжелыми, напористыми движениями всех прохожих, и трезвых и пьяных.

— Видать, это тот баран из Тевиотдейла[223], — сказал провожатый, — так напролом и прет. Только далеко ему все же не уйти, зададут ему здесь хорошую встрепку.

Но его мрачное предсказание все же не исполнилось, — прохожие, отлетавшие в сторону под мощным нажимом Динмонта, глядели на его рослую, сильную фигуру и, по-видимому, решали, что с такими крепкими мускулами лучше дела не иметь; таким образом, он спокойно продолжал свой путь.

Мэннеринг следовал за ним по проложенной дороге, пока фермер наконец не остановился и, взглянув на провожатого, не спросил:

— Верно, это то самое место?