Гахиджи

Широкий просторный холл главного дома дышал древностью и имел сильно запущенный вид. Высокий потолок украшала чудовищных размеров люстра, снабженная редкими электрическими лампочками и плохо просматриваемая лепнина. Гладкие стены были просто оштукатурены, а мраморный пол, покрытый когда-то рисунком, затерся от бесчисленного количества ног до непонятного грязного пятна. Каких-либо других предметов обстановки здесь не было. Впереди возвышалась широкая лестница с довольно изящными перилами из красного дерева, но и они были не в лучшем виде. Редкая сухая плесень уже начала подтачивать старые опоры. Нэйн поторопила девушек, не давая возможности, как следует осмотреться и повела вверх по лестнице. Огромный холл разносил эхо шагов и шелест приглушенной речи. Елена тяжело вздохнула и тоже шагнула на ступеньку. Недавние страхи вновь вернулись с удвоенной силой. Ей вдруг стало трудно дышать, но ноги упорно шли вслед за толпой. Она свернула в первый пролет и вдруг дернулась от ужаса, со стены на неё смотрела жуткая оскалившаяся морда, с тусклой лампочкой в зубах, выполняющая роль светильника. Елена с трудом задышала, вытирая о подол взмокшие руки и тихо чертыхнулась. «Они язычники» – упрямо твердила она себе – «у них сотни богов и как правило, в помеси с животными», но это не особо помогало. Она отошла подальше от стены и поторопилась за девушками. Громоздкие стены, ступени, перила из холодного черного камня давили со всех сторон, редкие светильники, оставляли густые тени в углах и проемах, застоявшийся воздух разносил редкий шёпот, рождая звуки из пустоты то за спиной, то над ухом. Елена то и дело тревожно озиралась по сторонам, пока Нэйн не подвела их к широкой массивной двери. Вся процессия остановилась, и женщина взволнованно постучала. Потянулись тревожные секунды ожидания. Девушки беспокойно зашушукались, кто-то нетерпеливо затоптался на месте, но вот двери распахнулись и два нарядно подпоясанных старика встали по обе стороны от проема. Нэйн коротко взмахнула подопечным рукой в знак двигаться за ней и шагнула на дорожку, бордового цвета. Небольшая комната, в которую вошли девушки, выглядела роскошно, по сравнению с холлом. Стены покрывали свежие шелковые драпировки в красно-золотую полоску. Ковры, шитые жемчугом, устилали пол. Тяжелые бордовые портьеры украшали окна. Изящная мебель, оббитая бархатом, была покрыта тонкими листочками настоящего золота. Слева располагался старинный камин, возле которого возвышались две статуи из черного мрамора. Преобладающие бордово-золотистые тона придавали комнате немного зловещий вид, но, тем не менее, дышащий роскошью и величием. Нэйн прошла вперед и припала на одно колено, свесив голову. Впереди на изящном кресле сидел сам старейший, а за его спиной стояли три помпезно разодетых старика. Девушки смиренно потупили глаза, и присели в легком полупоклоне, как научила их Нэйн. Женщина встала и, не отрывая глаз от пола заговорила:

– Да хранит вас всемогущий отец Старейший! Я очень старалась достойно справиться с возложенной на меня миссией и готова предоставить на ваш суд свои творения. Да оценит отец преданность помыслов моих…

Нэйн замолчала и, наконец оторвала глаза от пола. Воцарилась тишина.

– Да хранит тебя всемогущий отец наш. – Неторопливо прозвучал властный низкий голос, и опять повисла тишина.

Главный старейший с интересом обводил глазами вставших полукругом девушек. Его вялые губы едва заметно шевелились, будто он что-то нашептывал или пытался усмирить неожиданно свалившийся тик, но стоящие за спиной Гахиджи постоянно легонько кивали. Пристальные живые глаза словно ощупывали стоявших перед ним невест, а низкие кустистые брови съехались у переносицы. В целом из всех кого девушкам довелось увидеть, старейший единственный выглядел действительно старым. От него не сквозило добротой и благородством, но зато он покорял своей величественностью. Елена подняла глаза к потолку и шокировано распахнула глаза. Сквозь золотую гладкую поверхность проступали десятки гипсовых лиц, застывших в предсмертных муках. Словно жидкое золото, топившее грешную массу. Елена судорожно сглотнула и отвела глаза, настолько до жути реалистичной была лепнина.

Старейший сухо кашлянул и слегка махнул вперед ладонью, после чего Нэйн сразу обратилась к стоящей с краю девушке:

– Марина, подойди к старейшему!

Девушка испуганно посмотрела на Нэйн, но та только подтолкнула её вперед, и Марина, осторожно ступая по дорожке, приблизилась к старейшему. Она слегка поклонилась и несмело подняла глаза.

– Марина… – со смаком проговорил старейший. – Ты очень красива, Марина, – голос старейшего звучал устало, но зато глаза смотрели пристально, почти не мигая. – Мы очень рады, что ты почтила нас своим присутствием! Как тебе живется, дитя мое? Всем ли ты довольна?

– Да! – благоговейно выдохнула девушка. – Спасибо…

– Очень хорошо, – кивнул старейший. – Тогда добро пожаловать в славный Анхар, Марина! Надеюсь, ты не задержишься в выборе мужа. Мы все на это надеемся. Я принимаю тебя в наши ряды как невесту. Можешь идти.