Галактический следопыт

На следующий день мы вместе отобедали. Я спросил Пердру, значит ли что-либо для нее Форенс Дакр; ее ответ показался мне не то чтобы уклончивым — скорее исключительно сдержанным. Короче говоря, я узнал, что намерения Дакра мало отличались от моих, и что он ухаживал за ней настойчиво и пылко. Она не могла не принимать его всерьез: в конце концов, Дакр — человек выдающегося интеллекта и даже нечто вроде знаменитости. Тем не менее, по причинам, известным только ей, Пердра предпочла меня. Наверное, со мной легче иметь дело. Мы договорились сыграть свадьбу. Пердра сообщила о нашем намерении доктору Дакру настолько обходительно, насколько это было возможно. Он сделал несколько подобающих случаю замечаний, и на этом, судя по всему, дело кончилось. На следующий день, однако, Дакр позвонил мне по телефону и предъявил самый невероятный ультиматум: по его словам, я должен был немедленно прекратить оказывать Пердре какое-либо внимание и никогда больше с ней не встречаться, так как он, Дакр, избрал ее спутницей жизни, каковое обстоятельство делало беспочвенными любые другие соображения. Когда я снова обрел дар речи, я послал его ко всем чертям. На это он спокойно повторил, что его предупреждение было единственным, первым и последним, и что, если я не выполню его указания, мне придется иметь дело с последствиями».

Клент помолчал, выпил еще настойки и снова откинулся на спинку дивана: «Не могу не признаться, он меня испугал. Пердре я ничего об этом не говорил и, разумеется, не имел ни малейшего намерения ее потерять. Вместо этого я предложил ей сыграть свадьбу поскорее, у меня на вилле Дандиль, вместо того, чтобы совершать торжественный обряд в храме Баргерака, как предполагалось первоначально. Пердра не возражала; мы пригласили несколько ближайших друзей и родственников, и нас поженили. Сразу после этого мы вылетели в Порт-Сант, где у меня пришвартована яхта. Мы собирались провести пару месяцев на борту кеча в плавании к Тингалю мимо островов Миражей и, если бы позволили попутные ветры, до Гераниоля.

Мы прибыли в Порт-Сант. Оказалось, что кто-то взломал замок рубки моего кеча и похитил навигационный датчик. Пустячное хулиганство, по сути дела — все остальное, на первый взгляд, было в полном порядке. Я оставил Пердру на борту, чтобы сходить в мелочную лавку неподалеку, не больше, чем в сотне метров по набережной.

Я не дошел до этой лавки. Не знаю, что со мной случилось. Я очнулся в районной больнице, куда меня поместили под вымышленным именем. Вы спросите, что случилось с Пердрой? Ничего особенного. Никто ее не похитил, никто ей не угрожал, не было никаких лихорадочных романтических воззваний. Она просто получила известие о том, что я попал в аварию, что плавание на яхте придется отложить, и что я свяжусь с ней снова в ближайшее время.

Не стану рассуждать о ее реакции. Естественно, она была ошеломлена. Она вернулась в Кассандер и пыталась узнать, что со мной произошло, но безуспешно.

Когда я обнаружил, что нахожусь в больнице, мне сказали, что я пролежал без сознания четыре дня. Я чувствовал себя... странно. Не могу в точности определить это ощущение. Но я понимал, конечно, что со мной сыграли какую-то подлую медицинскую шутку». Рот Клента перекосился судорожной нервной усмешкой: «Что ж, придется выражаться без околичностей. Вернувшись на виллу Дандиль, я произвел самопроверку — в меру своих возможностей — и обнаружил шрам в паховой области. Я немедленно вызвал врача. Тот осмотрел меня и подтвердил мои подозрения. Кто-то что-то сделал с моими семенными железами. Врач проанализировал генетические характеристики пробы. Операция была выполнена мастерски: трансплантат прижился полностью, без каких-либо признаков отторжения. Я оставался Конвитом Клентом, само собой, но мои наследственные признаки были теперь генами другого мужчины. Сперма была жизнеспособной, но это была не моя сперма — я не мог иметь собственных детей. Конечно, я знал, кто задумал и осуществил такое надругательство, но это понимание не решало мою проблему. Чьи семенники мне пересадили? И где мои собственные железы?

Либо Форенс Дакр пересадил мне свои собственные органы, регенерированные из небольшого фрагмента ткани, либо он вживил мне семенники какого-нибудь другого, отвратительного донора — что более чем вероятно. Вот таким образом», — лицо Клента снова подернулось болезненно смущенной усмешкой.

Хетцель поднял бокал, наблюдая за переливающимися на поверхности жидкости блестящими волнообразными отражениями: «И чего вы ожидаете от меня?»

«Прежде всего — само собой — я хочу, чтобы мне вернули похищенные железы. Мы с Пердрой собираемся завести семью. Но в сложившейся ситуации это невозможно. Кроме того, должен заметить, что мысль о постоянном проникновении чужих гормонов в мой организм неописуемо тошнотворна.

Во-вторых, я хочу, чтобы Форенс Дакр был наказан. По закону или каким-либо иным образом — так или иначе, я хочу, чтобы он горько пожалел о содеянном».

«Вполне понятное желание, — сказал Хетцель. — Знает ли ваша супруга о том, что с вами сделали?»