Галактика. Принцесса и Генерал

– Благодарю вас. Я привык делать выводы на основании личного изучения данных. Иногда какая-то мелочь может ускользнуть, затеряться в большом объеме информации, а спустя время именно мелочовка становится ключевым фактором обоснования проблемы, – мягко улыбнувшись, негромко произнес цитранец.

Башаров молчал недолго:

– И все-таки можно ли как-то выяснить, когда появились первые признаки вступления розовой в контакт с заключенными? Когда охрана начала подмечать физиологические изменения?

– А меня вот что интересует, – мрачно вмешался в разговор наш пожилой инфекционист, – действительно ли этот… назовем его условно паразитом, родом с самой планеты? И если еще месяц назад – опять же, возьмем условный временной отрезок возникновения заразы – ее не было, тогда что изменилось за это время? И, главное, где?

– В каком смысле «где»? – нахмурился Гаю.

– Профессор имеет в виду, что бунт произошел недавно, а до этого на планете массовых случаев заболевания не наблюдалось. Но были отмечены отклонения у заключенных. И в это же время отправленные с планеты корабли обнаружены с мертвыми экипажами и пассажирами.

Я испуганно выпалила:

– С какой периодичностью с планеты вывозят добычу? И главное, когда это делали в последний раз?

Х’шанцы переглянулись с посмурневшими лицами. Быстро проверив информацию по своему коммуникатору, Гаю осторожно ответил:

– Раз в три месяца. Но последняя отгрузка задержалась уже на четыре.

– Это обнадеживает, – глухо прокомментировал инфекционист. – Раз в течение столь длительного времени нас не позвали в другую часть Галактики, значит, мы успели в последний момент.

– Вы полагаете, профессор…

Зельдман оборвал куратора, обратившись к Хеш’ару:

– Передайте своим: кордон должен сдерживать в первую очередь корабли с любой добычей. Есть большая вероятность, что именно глубинные разработки вытащили наружу подобную заразу.

– Я вот о чем думаю, – задумчиво предположила, – может быть, пока розовая находится в своей экосистеме, она образует лишь симбиотические связи с носителем? Раз выявлены функциональные изменения у заключенных.

Зельдман подхватил мысль:

– А покинув планету, она теряет связь? Или подпитку? Или какой-то сдерживающий фактор и из условно патогенного стремительно превращается в патогенную флору?

Баквирусолог и иммунолог Шитцини, сделав резкий шаг в нашу сторону, воскликнул:

– Или, например, как Далая Шимерус из звездной системы Лотуса: каждая бактерия связана с другими, образуя общий информационный фон. При потере связи с «семьей» начинается деструкция, потому что одиночная бактерия не в состоянии единолично контролировать процессы своей жизнедеятельности.

Я покачала головой, вступив в дискуссию:

– Если розовую достали из глубин, значит, невольно нарушили единство связей. Думаю, это что-то иное. Может быть, какое-то излучение? Причем планеты в целом?

Киш, кашлянув, встал:

– Прошу прощения, но меня ждут обязанности командора корабля. – Обойдя стол, он на миг пожал мое плечо и шепнул: – Потом еще поговорим.

Я улыбнулась и кивнула. Командор вышел, а х’шет встал у меня за спиной, но психологически не давил, его присутствие, наоборот, приносило чувство покоя.

Гаю Меш’ар, которого прервали, наконец сообщил:

– Вы просмотрите записи и поймете. Предыдущая группа пыталась воздействовать на розовую разными видами излучения. Ничем уничтожить ее не смогли. По крайней мере, без вреда живым носителям.

– И все равно любопытно, какое влияние оказывают различные виды энергии на нее, – тихо возразила я. Что-то крутилось в голове – что-то, зацепившее при просмотре видео. Но пока я не могла поймать смутную догадку за хвост.

– Ладно, тоже прошу прощения, но пора заняться работой, – резво встал Башаров, хлопнув ладонями по мускулистым ляжкам в голубых джинсах.

– Согласна с вами целиком и полностью, – улыбнулась я в ответ, поднимаясь.

Хеш’ар меня удерживать или занимать разговорами не стал. Поэтому я почти сбежала в отведенную мне лабораторию.

На выходе из салона Зельдман напомнил:

– Дамы и господа, не забудьте зайти к корабельному врачу и сдать биоматериал. На будущее…

Для чего именно, понял каждый из нас и оптимизмом не проникся. Становиться образцом для исследования не хотелось.

* * *

Ознакомившись с предоставленной мне лабораторией – настоящей мечтой ученого! – пару минут посидела, сложив руки на коленях. В других обстоятельствах я бы радовалась настолько хорошим условиям работы, а в создавшихся «окунаться в смерть» жутко не хотелось: страшно, печально, и сердце щемит от сочувствия к погибшим и к тем, кто не дождется родных и близких.