Галерея демонов Ламбранта

Гриша тем временем бросился в сторону выхода. Он пробежал мимо говорящего Одилона, прошмыгнул между двумя бородатыми мужиками и уже почти достиг дверей, когда один из монахов схватил его за пижаму. Ткань треснула, и ребёнок упал на плиту. Остальные ринулись к нему и попытались перевернуть на спину, но Гриша потерял сознание.

Люциферит засмеялся, заметив реакцию владельца монастыря. Тот сжал балу так, что его пальцы захрустели.

— Вы даже с мальчонкой справиться не способны! — принялся он кричать на переполошившихся подчинённых. — За что вас только признали избранными?! Вы не достойны даже общения со мной! Вы бездарные грешники!!!

Кивернит подлетел к монахам и растолкал их. Он склонился над Григорием, проверяя дрожащей рукой его тело. Судя по всему, мальчик сломал ребро и запястье, полностью отключившись. Его братишка с раскрытым ртом стоял перед солеёй, перестав плакать. Слёзы застыли на его чумазых щеках. Но ему стало понятно, что с Гришей случилась беда.

— Пс-с, — позвал его Ламбрант, воспользовавшись заминкой в планах кивернита. — Ты же знаешь меня?

Аркаша нехотя кивнул, прыгая взглядом то на люциферита в сигиле, то в сторону монахов, которые во главе с Одилоном пытались помочь травмированному брату.

— Это всё маскировка, — шептал Павлов с фальшивой улыбкой, трогая свои рога и копыта. — Здесь всё не по-настоящему. Мы так иногда играем с этими дядями. Поэтому ты должен мне немного помочь…

Владелец монастыря ударил нескольких подручных в порыве гнева и стащил с себя серый плащ. Церковный зал озарился дневным светом, ослепляя почти каждого. Кивернит быстрым шагом направился обратно к солее, но был неприятно ошарашен картиной, которая предстала перед ним. Младший Камалов стоял уже внутри сигила, о чём-то переговариваясь с люциферитом. Тот поглаживал его по всклоченной голове, стоя на одном колене.

— Немедленно выйди оттуда! — вскричал Одилон, указав на мальчика. — Какого чёрта ты делаешь?!

— Он выбирает сторону зла, — шутливо ответил Ламбрант, обняв Аркашу так, что даже при желании тот не смог бы вернуться к светоносному великану.

— Отпусти его! — приказал кивернит, угрожая балой.

— А ты подойди и забери, — усмехнулся демонический пленник.

Шарик полетел в сторону Павлова, запущенный нервным владельцем монастыря. Однако люциферит даже не попробовал склониться чуть в сторону от летящего снаряда. Он с улыбкой встретил балу, покрепче сжимая перепачканными руками мальчика. Раздался электрический треск, и в месте, где шар соприкоснулся с границами сигила, в воздухе моментально возникли длинные комья паутины. Они, подобно живой руке, схватили снаряд, превратив его в мгновение окна в клубок шерсти и пыли. Однако следом за этим необычным представлением сверху как будто рухнула сеть. Ламбрант прорезал её когтистыми пальцами и выпрыгнул из своего магического заточения.

Из-за спины люциферита тут же возникли чёрные крылья. Они подняли его и Аркашу почти к самому куполу. Глаза Одилона сделались шире от такого стремительного освобождения пленника. Он стоял, словно вкопанный, постепенно осознавая, что буквально сам помог противнику приобрести преимущество.

Достигнув самых верхних окошек малой церковной башни, Павлов посадил дрожащего ребёнка на широкий ободок, опоясывающий весь купол.

— Не смотри вниз, — посоветовал он Аркаше и, не дожидаясь его ответа, полетел обратно.

Монахи расползлись по залу, подняв головы на крылатого демона. Каким образом они собирались помочь своему несдержанному покровителю, было совершенно не понятно, ведь у них не имелось оружия. Впрочем, сверкающий кивернит, хоть и лишённый балы, быстро переместился в угол церкви и вытащил там из бочки длинный меч. В таком виде он стал больше напоминать ангела, которого обычно рисовали христианские художники: окружённый ярким светом, в длиннополой белой лацерне, высокий и бесстрашный.

— Тебе не справиться со мной! — воскликнул Одилон, наблюдая, как Ламбрант подлетел к массивной многоярусной люстре, покрытой густым слоем пыли. — Я бессмертен и обещаю, что ты будешь испытывать нестерпимые муки до конца своих дней!

— Ну, раз убить тебя невозможно, — отозвался люциферит, раскачивая грузную конструкцию, — тогда я заберу твою голову!

С этими словами цепь, на которой висела люстра, со скрежетом порвалась, и вся эта громадина стремительно рухнула в зал.

Поднялась пыль. Боковые крепления продолжали издавать свистящие звуки, словно ток по проводам, и падали на обломки люстры. Одного монаха придавило насмерть, и под ним вовсю растекалась лужа крови. Остальные бородачи бросились наутёк к выходу, что-то бессвязно крича. Меч Одилона, которым ему так и не удалось помахать перед люциферитом, застрял в металлической дуге из лопнувших лампочек. Сам кивернит валялся на треснувшей плите, пытаясь выползти из-под тяжёлой конструкции. Его спина и ноги оказались прижаты, а вот руки и голова были вполне целы и невредимы. Разве что пыль и мелкие осколки стекла немного затемнили свечение его чудесной одежды.