Галерея призраков

Должен признаться, что мне стало очень не по себе. Я сразу представил, к каким неприятностям могут привести эти новые способности дядюшки. Список вещей и людей, в которых он не верил, был довольно длинным и разнообразным.

— Как ты думаешь, — спросил я, — есть ли этому какие-нибудь границы? Памятник, амбар — что еще он может изменить своим упрямством?

— Даже не представляю, — ответила она. — Может, никаких пределов для него и не существует. Отис невероятно упрям. А вдруг кто-нибудь напомнит ему о дамбе? Представь, что будет, если он заявит, что никакой дамбы не существует. В ней высоты сто футов, и если вся эта вода…

Ей не нужно было объяснять мне, к чему это может привести. Если дядюшка Отис решит, что никакой хиллпортской дамбы в природе не существует, то многие и многие тонны воды тут же хлынут из водохранилища наружу и в мгновение ока сметут с лица земли этот городишко со всеми пятью сотнями его обитателей.

— И потом, еще есть разные страны со смешными названиями, в существование которых Отис никогда не верил, — шепотом продолжала тетушка Эдит. — Занзибар, например, или Маврикий.

— А также Гватемала и Полинезия, — добавил я, нахмурившись. — Если кто-то или что-то вдруг напомнит ему о них, а он заявит, что все это выдумки, то я даже предположить боюсь, какие последствия нас могут ожидать. Внезапное исчезновение любой из этих стран приведет… Не знаю, цунами и землетрясения нам точно обеспечены.

— Но как же нам остановить его? — взволнованно воскликнула тетушка Эдит. — Мы ведь не можем прямо сказать ему, что он не должен…

Договорить ей не дал дядюшка Отис, который появился в дверях, возмущенно хрюкая и размахивая вечерней газетой.

— Нет, вы только послушайте, что они пишут! — гневно рявкнул он и зачитал нам короткую заметку, смысл которой сводился к тому, что Сет Янгмен, его кузен, отсудивший у дядюшки Мраморный холм, собирается продать его какой-то нью-йоркской компании, которая будет добывать там мрамор. Дочитав до конца, дядюшка Отис с отвращением швырнул газету на стол.

— Они хоть представляют, о чем толкуют?! — с негодованием воскликнул он, сердито насупив седые брови. — Что за Мраморный холм? В жизни во всей округе не было холма с таким названием! И Сету Янгмену отродясь ни один холм не принадлежал. Что за идиоты печатают эти газеты, а еще, поди, и зарплату получают!

Дядюшка гневно уставился на нас. В наступившей тишине едва слышно прозвучал отдаленный гром, как будто где-то перекатывались камни. Мы с тетушкой Эдит как по команде обернулись к окну. Еще окончательно не стемнело, и из северо-западных окон кухни был отлично виден Мраморный холм, возвышавшийся над горизонтом подобно поношенной фетровой шляпе. Точнее, он был бы виден, если бы оставался на месте.

Говорят, у древних пророков была такая сила веры, что они могли двигать ею горы. Дядюшка Отис, похоже, обладал не менее выдающимся качеством — он без труда разрушал горы силой своего неверия.

Дядюшка Отис, не подозревая, что натворил, снова схватил газету, продолжая недовольно бурчать себе под нос.

— Все просто как с ума посходили, — заявил он, ткнув пальцем в другую заметку. — Вот, полюбуйтесь, пишут о президенте Рузвельте. Не о Тедди Рузвельте, а о каком-то Франклине. Даже не могут имя человека правильно написать! Всем ведь прекрасно известно, что нет у нас президента по имени Франклин Ру…

— Дядюшка Отис! — завопил я. — Смотри, мышь!

Дядюшка Отис замолчал и развернулся. Под печкой я действительно заметил мышь, и обратить на нее внимание дядюшки было первое, что пришло мне в голову, чтобы не дать ему высказать свое неверие во Франклина Д. Рузвельта. Я едва успел. Довольный собой, я глубоко вздохнул и вытер со лба холодный пот. Дядюшка Отис недоуменно задвигал бровями.

— Где? — строго спросил он. — Не вижу никакой мыши!

— Да вон… — начал я и остановился. Стоило дядюшке высказать свое мнение о мыши, как ее, разумеется, и не стало. Чтобы не сердить его, я сказал, что, наверное, ошибся. Дядюшка Отис раздраженно хрюкнул, развернулся и пошел в комнату. Мы с тетушкой Эдит посмотрели друг на друга.

— Если бы он сказал… — начала она. — Если бы он закончил говорить, что у нас нет президента по имени Франклин Руз…

Договорить она не успела. Переступая через порог, дядюшка Отис попал ногой в дыру в линолеуме, споткнулся и ничком рухнул на пол. Падая, он ударился головой о стол и, когда мы подбежали к нему, был без сознания.

Я перенес дядюшку Отиса в комнату и уложил на старый диван, набитый конским волосом. Тетушка Эдит положила ему на голову холодный компресс и поднесла к носу нашатырный спирт. Вдвоем мы всеми силами пытались привести его в чувство, и скоро он открыл глаза, но, посмотрев на нас, удивленно заморгал, очевидно, не узнавая.

— Кто вы? — спросил он. — Что со мной случилось?

— Отис! — воскликнула тетушка Эдит. — Я твоя сестра. Ты упал и ударился головой. И потерял сознание.

Дядюшка Отис прищурился и подозрительно посмотрел на нас.

— Отис? — переспросил он. — Меня зовут не Отис. С чего это вы взяли, что я Отис?