Галеты капитана Скотта

Начало двадцатого века было озарено целым созвездием блестящих имен людей, продолжавших поиск неоткрытого на земле, на воде и в воздухе, – русские Седов и Русанов, американцы Пири и Линдберг, поляк Нагурский, норвежцы Нансен и Амундсен, итальянец Нобиле... В этом созвездии занял свое место и Роберт Скотт.

Английский путешественник вошел в мою судьбу. Я стал интересоваться всем, что связано с Робертом Скоттом, прочитал все, что мог достать о нем в московских библиотеках. И вдруг совсем неожиданно установил происхождение жизненного лозунга героев В. Каверина из «Двух капитанов», одной из любимых книг моей юности, – «Бороться и искать, найти и не сдаваться!». Видимо, и на Каверина в те годы произвела, не могла не произвести, впечатление история трагической гибели Скотта, может быть, даже в какой-то степени повлияла и на фабулу романа, на высокий дух романтики, поиска и нравственной чистоты «Двух капитанов». «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» Эти слова высечены на кресте из красного дерева, что стоит в Антарктиде на склоне вулкана Эребус. Поставили крест много лет назад в память экспедиции Скотта, а эпитафией взяли строку из поэмы «Уллис» английского поэта прошлого века Альфреда Теннисона, любимой поэмы капитана.

На делийском аэродроме Палам стояли два самолета, на которые индийцы взирали с удивлением – у самолетов непривычно оранжевые крылья и оранжевые хвосты, а на хвостах изображение неведомой здесь птицы – пингвина. На бортах надпись: «Полярная авиация». Надо же, в Индии и вдруг – «полярная»! Под моими подошвами асфальт мягок, как глина, сегодня в тени – плюс тридцать семь. В груди гулко билось сердце: на одном из этих самолетов я улетаю! В Антарктиду!

Это случилось декабрьским днем 1961 года – тогда я работал региональным корреспондентом «Комсомольской правды» в странах Юго-Восточной Азии и мой корпункт находился в столице Индии. Однажды позвонили из Москвы из редакции, передали: самолеты вылетают – готовься! А я уже давно был готов. Так я стал участником Первой советской воздушной антарктической экспедиции.

Трасса перелета была самой длинной в истории Аэрофлота – через Индию, Бирму, Индонезию, Австралию, Новую Зеландию, американскую базу в Антарктиде Мак-Мердо – в советский полярный поселок Мирный на шестом континенте. Перелет оказался нелегким, с приключениями, рискованными ситуациями...

В маленьком, чистеньком, приветливом городке Крайстчерч на аэродроме нас встречали сотни горожан. Новозеландцы знают, что значит Антарктида. Она соседка их земли, между ними только океан, холодный и косматый от бурь.

На бульварах городка цвели липы, в южном полушарии было начало лета. На аэродроме наши экипажи готовили машины к последнему, труднейшему броску над океаном, а мы, участники экспедиции, без дела бродили по тихим, чуть согретым нежарким «южным» солнцем улочкам незнакомого городка. Во время перелета я подружился с корреспондентом «Правды» Юрием Гавриловым, рослым молодым человеком с удивительно мягкой, неизменно спокойной улыбкой надежного человека. Было интересно бродить вдвоем, на каждом шагу мы делали для себя удивительные открытия, большие и маленькие, в этом незнакомом окраинном мире и с благодарностью их принимали.

На одном из бульваров в пышном обрамлении старых лип увидели на гранитном постаменте – куске скалы – высеченного из белого мрамора человека. Он стоял во весь рост, решительно откинув плечи, готовый шагнуть в неизвестность, выставив вперед твердый широкий подбородок, и из-под мехового козырька шапки его затененные мраморные глаза, как живые, поверх деревьев, поверх черепичных крыш городка вглядывались туда, на юг, где лежала Неведомая земля. Это был памятник капитану Скотту. Здесь, в Крайстчерче, Скотт снаряжал свою последнюю экспедицию на ледяной континент, а из порта недалекого от Крайстчерча Данидина его судно уходило на юг навстречу неизвестности.

Мне вдруг снова припомнился грустный рассказ Паустовского «Соранг». Англичане добрались до полюса, надеясь ступить на него первыми в истории, но, подходя к заветной точке планеты, издали увидели на снегу брошенную палатку – оказалось, что незадолго до них полюс открыл Амундсен. Это была полная неожиданность, крушение давних честолюбивых надежд. На обратном пути лейтенант Отс отморозил ноги и, чтобы не быть обузой своим товарищам, ушел в пургу. Он оставил записку, адресованную женщине, которую любил. Послание не пропало, участник береговой партии экспедиции, нашедший трупы Скотта и его товарищей, русский матрос Василий Седых сумел отыскать в Шотландии ту женщину и вручил ей предсмертное письмо. В нем Отс вспоминал Шотландию, теплые дожди, летящие над землей подобно дыму, огни в сумерках, тяжелую воду гавани, соленый воздух мокрых осенних полей с неубранным клевером и их любимую старинную песенку:

Здравствуй, дом. Прощай, дорога! Сброшен плащ в снегу сыром...

В ту ночь пришел к тем берегам удивительный ветер соранг, дующий раз в столетие из бесконечного далека, несущий откуда-то запах снега и экваториальных лесов, запах незнакомых стран.