Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Другой его отличительной чертой является ловкость акробата. Он делает „сальто вперед, назад и вбок; крутится колесом, ходит на руках и заканчивает этот акробатический номер большим ошеломляющим зрителей скачком“. В школе Робер-Удена, где Фрике проучился два года, он изучил множество фокусов. Он необычайно красноречив, забавляет и зачаровывает своей болтовней. Фрике и в самом деле прекрасный рассказчик, настоящий Иоанн Златоуст парижского дна. Он не боится рискованных каламбуров. „Ужасно фальшивым голосом“ Фрике „орет во все горло“ припев из какой-то оперетты. Мелодия не имеет значения. Так находит выражение его избыток чувств.

Но у него странная болезнь: он стремится помогать людям. Это сильнее его. Не важно, тонет кто-то или кого-то унижают, убивают… Фрике тут как тут и спасает беднягу, „жертвуя собой во имя благородной цели“.

Он делает это с такой естественной непосредственностью и скромностью, что даже не ждет в ответ благодарности. Возможно, он находит удовольствие в этой безумной трате самого себя.

Дети Фрике

Разумеется, такой персонаж был обречен на успех, который не замедлил прийти к нему с момента его появления, в 1880 г.[84]

И успех этот оказался столь велик, что автор тут же написал еще два романа-продолжения: „Приключения парижанина в Океании“ и „Приключения парижанина в стране львов, тигров и бизонов“. В 1896 г. у Фрике появляется соперник, вернее соперница: Лили Робер, дочь столяра из Сент-Антуанского предместья, которая в шесть лет открыла для себя „Кругосветное путешествие юного парижанина“. Сгорая от желания подражать любимому герою и прозванная „мадемуазель Фрикетта“, эта девушка в возрасте двадцати двух лет отправляется в качестве сестры милосердия в Корею, на Мадагаскар и в Абиссинию („Подвиги санитарки“), а затем участвует в борьбе за независимость Кубы („Остров в огне“).

В 1905 г. Фрике снова появляется у Буссенара: теперь он отец юного Тотора, о похождениях которого рассказывается в романах „Сын парижанина“, „Архипелаг чудовищ“ и „Новые приключения парижанина“. В отличие от предыдущих произведений, эта трилогия есть в моей коллекции „Журнала путешествий“. Бывший парижский сорванец, нисколько не остепенившийся в сорок один год, вновь отправляется, как в дни своей юности, в самое сердце Африки, чтобы спасти своего сына от работорговцев и людоедов.

Так же, как и его отец, Тотор — „малый коренастый, кряжистый, энергичный, с порохом в крови“. У него „блестящий и лукавый ум“, которого вполне достаточно, чтобы продемонстрировать, что он — „парень бравый, быстро возбуждающийся, непосредственный, немного сорвиголова, открытый и доверчивый“.

В нем это проявляется так же ясно, как и во Фрике. Тот же смех, та же пылкость, та же болтливость. И хотя моя бледная худоба далека от мускулатуры любимых героев, я восполнял пробелы, мысленно представляя их подвиги.

Фрике, о котором писатель вновь вспоминает в романе „Сын парижанина“, „забавляется, словно блаженный, без передышки борясь с трудностями“. Он и в самом деле пребывает в состоянии благости: он ликует, когда сражается до изнеможения, от него исходят потоки жизненных сил и счастья, которые свойственны лишь юности, свободной от всех волнений. Жизнь в действии, уверенность в собственной непогрешимости, невинности — вот истинный триумф наивного детского ума.

Герои другие, характер тот же

Возможно, стоило бы опасаться, что, растиражировав приключения парижского сорванца, Буссенар умерит свой пыл, а его персонаж превратится в бездушную марионетку. Но ничего подобного случиться не могло по той простой причине, что Фрике являлся двойником самого писателя, его идеальным воплощением. Правда, Буссенар не был истинным парижанином: он родился возле Питивье, неподалеку от Орлеана. В Париже он учился на врача и защищал столицу во время осады 1870 г.

Те же излюбленные черты мы обнаруживаем у других его персонажей, более взрослых, например у главного героя романа „Под барабанный бой“, зуава Франкёра, который сражается с австрийцами в Палестро и Маженте. Это бывший парижский рабочий, а теперь капрал. В свои двадцать три года он „от кисточки фески до носков гетр“ остается „уличным мальчишкой“, с „живым взглядом, светлым смехом, веселым говором“ и „его неутомимая юность бьет через край“.