Галоши для La Scala

В 80-е годы прошлого столетия знавал я одного марксиста, который при необходимости мог рассказать, чем занимался его кумир, скажем, 27

марта 1872 года с 16 до 19 часов. Когда я предположил: «Пиво небось пил в лондонском пабе…», он грустно посмотрел на меня и ответил со вздохом: «Пиво он пил с 19.30 до 21 часа, а с 16 до 19 работал в библиотеке». Вспомнил я этого забавного марксиста оттого, что он в числе прочего утверждал, будто в полном собрании сочинений К. Маркса нет одного важного документа: переписки основоположника с неким французским социалистом, который, не отрицая возможности построения коммунизма в отдельно взятой стране, делал оговорку, что, мол, для этого нужно ещё найти такую страну, которую никому не жалко.

Триумф «мичуринцев»

Волга не может не повторять судьбы России хотя бы потому, что она сама и есть Россия. Причём Россия не только метафорическая, не в виде символа или иной духовной субстанции, а сугубо материалистическая, которую можно взнуздать, отравить и даже вовсе лишить воды – страдающая и в то же время верящая в чудесное исцеление. Мне довелось прочитать немало научных материалов о нынешнем состоянии Волги и должен отметить, что преимущественное мнение учёных сводится к одному ёмкому слову: катастрофа.

Умерщвлять Волгу начали не сегодня и не вчера, а тогда, когда добрейшей души человек по фамилии Мичурин предложил не ждать милости от природы. С той поры, надо признать, добились впечатляющих успехов: «враг» если и не разбит, то почти что повержен. Дышать нечем, есть боязно, пить опасно. Эти три страшилки напоминают мне озябших часовых на лагерной вышке.

С 1935 года на Волге сооружено восемь дамб с рукотворными озёрами, большинство из которых шире любого натурального европейского озера, не считая Ладожского и Онежского. Словом, капитально затромбировали артерию, тем самым изрядно замедлив крово-, то есть водоток. Дальше всё пошло по науке: вода застаивалась, грязь опускалась на дно, заиливая его и превращаясь в питательную среду для сине-зелёных водорослей цианобактерий. А на очереди уже была другая напасть – вторичное загрязнение. Механизм вторичного загрязнения состоит в том, что находящиеся в воде азот и фосфор до поры до времени поглощаются донным илом, однако, когда их концентрация из-за промышленных и канализационных сбросов резко возрастает, ил любезно возвращает «подарок» воде. Пейте, люди добрые, на здоровье таблицу Дмитрия Ивановича Менделеева!

При всём подвижничестве учёных-экологов надо признать, что биомониторинг как таковой на Волге отсутствует, а какой-либо системной программы спасения реки до недавнего времени вообще не было, но это вопросы не к учёным, а к руководителям страны – прежним и нынешним. Поразительно, но природа гробится у нас как-то весело, под афористические прибаутки типа «Лес рубят – щепки летят!» или «Течёт вода Кубань-реки, куда велят большевики!». До сих пор помню дедка-философа, который все свои байки заканчивал непременным восклицанием: «Хороша страна Расея да дуракам досталась!»

Мы умилительно называем Волгу матушкой, а сами замыкали эту матушку до такой степени, что она себя узнать не может. Собственно, Волга давно уже и не река в классическом понимании этого слова, а иное природное тело, некая гидротехническая система, представляющая собой цепь слабопроточных водоёмов. Волга похожа на Волгу лишь на участке от Волгограда до Каспия. Около «матушки» пригрелась едва ли не половина населения России, а на берегах «заботятся» о её здоровье три четверти промышленных предприятий, включая вредные и очень вредные. Суммарная масса загрязнений, попадающих в природные водотоки, превышает 100 тысяч тонн ежегодно. В дельте Волги предельно допустимая концентрация разнообразных токсикантов превышена от трёх до 97 раз.