Гамаюн

Осень. Мертвый простор. Углубленные грустные дали.Завершительный ропот, шуршащих листвою, ветров.Для чего не со мной ты, о, друг мой, в ночах, в их печали?Столько звезд в них сияет, в предчувствии зимних снегов.Я сижу у окна. Чуть дрожат беспокойные ставни.И в трубе, без конца, без конца, звуки чьей-то мольбы.На лице у меня поцелуй, – о, вчерашний, недавний.По лесам и полям протянулась дорога Судьбы.Далеко, далеко, по давнишней пробитой дороге,Заливаясь, поет колокольчик, и тройка бежит.Старый дом опустел. Кто-то бледный стоит на пороге.Этот плачущий – кто он? Ах, лист пожелтевший шуршит.Этот лист, этот лист… Он сорвался, летит, упадает…

Бьются ветки в окно. Снова ночь. Снова день. Снова ночь.Не могу я терпеть. Кто же там так безумно рыдает?Замолчи. О, молю! Не могу, не могу я помочь.Это ты говоришь? Сам с собой – и себя отвергая?Колокольчик, вернись. С привиденьями страшно мне быть.О, глубокая ночь! О, холодная осень! Немая!Непостижность Судьбы: – Расставаться, страдать, и любить.

Разъединенные

Я давно полюбил мою душу,Я замкнул ее в светлый свой дом,И ее тишины не нарушу,Хоть несдержан в блужданьи своем.Я брожу меж людей только телом,Я хожу между них лишь как тень,

В сладострастьи замру онемелом,Как охваченный страхом олень.И как яркий встаю пред толпою,И как жалкий склонюсь под грозой,Над фиалкой стою голубою,Напою все растенья росой.И душа моя в доме скучает,Моего возвращения ждет,И слезами свой лик расцвечает,И потерян алмазностям счет.И душа так жалеет, жалеетО моем бесконечном пути,Но покинуть чертог свой не смеет,

И не смею я к ней подойти.

«В пустыне безбрежного Моря…»

В пустыне безбрежного МоряЯ остров нашел голубой,Где, арфе невидимой вторя,И ропщет и плачет прибой.  Там есть позабытая вилла,  И, точно видение, в ней  Гадает седая Сибилла,  В мерцаньи неверных огней.И тот, кто взойдет на ступени,Пред Вещей преклонится ниц, –Увидит поблекшие тениЗнакомых исчезнувших лиц.

  И кто, преклоняясь, заметит,  Как тускло змеятся огни,  Тот взглядом сильней их засветит, –  И вспомнит погибшие дни.И жадным впиваяся взоромВ черты бестелесных теней,Внимая беззвучным укорам,Что бури громо́вой слышней, –  Он вскрикнет, и кинется страстно  Туда, где былая стезя…  Но тени пройдут безучастно,  И с ними обняться – нельзя.

Тише, тише