Гамбит Королевы

Фыркнув, король пожимает плечами. Акцент на слове «думаю» не прошел для него незамеченным, как и для Хьюика: Ризли удалось вложить в свой ответ бездну сомнения, изобразив при этом из себя верноподданного. Несмотря на отвращение, Хьюик невольно восхищается тонкостью его игры. Впрочем, это не игра: Ризли снова пытается свергнуть Екатерину, и теперь его инструмент — Сеймур.

* * *

Дот и другие горничные поспешно укладывают вещи — распихивают платья по сундукам, обматывают зеркала простынями, засовывают меха в атласные мешки, даже не затягивая завязок. Планы изменились: на Рождество королева отправляется в Гринвич, а король — в Уайтхолл. Времени разжечь огонь нет, и в покоях так холодно, что дыхание вырывается изо рта облачками пара.

Утром Дот застала королеву одну в личных покоях. Екатерина с отсутствующим видом сидела на краешке кровати и перебирала ожерелье с распятием, будто четки. На Дот она едва обратила внимание, а когда та спросила, все ли в порядке, откликнулась:

— Нет, Дот. По-моему, это начало конца.

Лицо Екатерины исказилось от волнения, глаза беспокойно бегали. Она всегда боялась покидать короля, не раз говорила: «Все будет хорошо, Дот, пока король видит меня каждый день», — и вот теперь он не будет ее видеть.

— С вашего позволения, мадам, жизнь иногда складывается совершенно неожиданно. Взять, например, меня: гнила в Ньюгейте, была уверена, что попаду на костер, а теперь вот она я, здоровая и невредимая!

— Благослови тебя Господь, Дот! — откликнулась Екатерина, однако в ее голосе не было уверенности.

— И потом, здесь нет книг — все давно унесли, ничего не осталось.

— Ах, Дот, теперь дело не в книгах! Но объяснять я не буду, лучше тебе не знать… Я все равно что изгнана… — Екатерина с силой дернула за ожерелье, едва не порвав его. — Словом, ничего хорошего.

А потом она прибавила фразу, которую Дот совсем не поняла:

— Когда придет время, спасайся. Спасайся, езжай в Девон и живи счастливо с Уильямом.

Дот молча одела ее, гадая, что случилось во дворце, пока сама она была в Ньюгейте. Говорил же Элвин, что Ризли несправедливо обошелся с королевой.

Екатерина покорно, словно кукла, дала себя одеть и пришнуровать рукава. Она даже не сказала, какие хочет платье и арселе, поэтому Дот пришлось выбирать самой.

— Что говорят об этом дамы? — наконец нарушила молчание Екатерина.

— Большинство говорят, что король нездоров и хочет быть один.

— Большинство? А остальные?

— Некоторые думают, что король вами недоволен.

— И одна из них, конечно же, Стэнхоуп, — с презрением предположила Екатерина.

— Нет, она еще вчера уехала в Сайон.

— Крыса сбежала с тонущего корабля. Тогда кто?

— Ваша сестра и Кэт Брэндон. Они переживают за вас.

— Хотя бы им я могу доверять! — вздохнула Екатерина. — Пообещай мне, Дот, что уедешь с Уильямом в Девон. Не хочу еще одной беды на своей совести!

* * *

Теперь Екатерина шепчется в углу с Хьюиком, бурно жестикулируя и качая головой; Хьюику велено остаться с королем, и королева этому не рада. Остальные спешно собираются. Дурочка Джейн, которая не любит переезды, в возбуждении бродит по комнате и всем мешает. Чепец с нее соскользнул, и под ним блестит лысина — видимо, обрили, чтобы избавиться от вшей. Дот поручает Джейн укрывать мебель чехлами, и та с радостью принимается за дело.

На дворе готовят к отъезду лошадей — слышен звон конской сбруи и оклики конюхов. Молоденькие горничные приятно взволнованы неожиданной поездкой в Гринвич — не понимают, что дело нечисто, и не чувствуют повисшей в воздухе тревоги.

Сундуки один за другим уносят вниз и нагружают на телеги. Дот, хоть и не горничная, напоследок привычно проходится по всем комнатам, заглядывая под кровати и за двери в поисках случайно забытых вещей.

Приходит Уильям. Спускаясь по расписной лестнице, он крепко держит Дот за руку и шепчет:

— Тревогой делу не поможешь, Дороти Сэвидж. И потом, еще неизвестно, как все может обернуться.

— Я ей так же сказала.

— Правильно, точка моя. Я и мечтать не мог, что мы с тобой поженимся, а вот погляди-ка!

* * *

На дворе морозно. Усевшись на пони, Дот поплотнее закутывается в плащ и натягивает меховые рукавицы. Екатерина уже в седле, но на полпути к воротам вдруг останавливается и посылает одного из слуг за обезьянками: «Нельзя же оставить здесь бедняжек!»

Все ждут, пока принесут обезьянок, которых король несколько дней назад в припадке дурного настроения сослал во флигель. Кони нетерпеливо фыркают и трясут гривами, переминаясь с ноги на ногу. Дот начинает замерзать. Наконец возвращается слуга с клеткой. Обезьянки визжат так, будто их несут на казнь.

В конце концов, все готово, и процессия выдвигается — медленным шагом, словно на похороны. Вскоре всадники отрываются от обоза, оставив телеги плестись позади. Обычно такие переезды совершаются по реке, но сейчас она замерзла, поэтому придется скакать до Ричмонда, где вода еще не скована льдом.