Гамбит Королевы

– Долго она пробыла без сознания?

– Не больше десяти минут, – ответила Дот. – Она только что пришла в себя.

– Кит, – тихо произнес Хьюик, – скажите, как вы себя чувствуете.

– Пустяки, – ответила она, – всего лишь синяк. Но ребенок… Ребенок пострадал?

Доктор попросил Сеймура выйти из соображений приличий, пока он будет осматривать пациентку. Но Сеймур отказался, грубо рявкнув:

– Она моя жена, у нее нет ничего такого, чего я бы не видел!

Хьюик задернул полог, и все слышали, как он негромко расспрашивает ее. Нет ли судорог? Не двоится ли у нее в глазах? Наконец он пришел к выводу:

– Серьезного ущерба нет; для того чтобы повредить ребенку, требуется больше, чем простое падение.

Выходя, он обернулся к Сеймуру:

– Кто-нибудь должен неотлучно находиться при ней всю ночь. Важно убедиться, что она не пострадала.

– Я… – начал Сеймур.

Но Катерина не дала ему договорить:

– Я хочу, чтобы со мной сидела Дот. Дот, ты не против?

– Да, да, – нехотя пробурчал Сеймур. – Конечно, это женское дело.

Наконец, театрально ощупав жене лоб, погладив ее по голове и поправив подушку, Сеймур вышел. За ним выскользнула мистрис Астли. Елизавета перед уходом долго стояла на пороге. С королевой остались только Хьюик и Дот.

Дот складывала драгоценности, которые вчера поспешно сняла с себя Елизавета: груда колец, ожерелье, два браслета. Рядом с украшениями корешком вверх лежала книга Катерины. При виде книги в Дот закипела настоящая ненависть к девчонке.

Катерина взяла Хьюика за руку:

– Какая же я была дура! Хьюик, почему я в свое время не послушала вас? Вы были правы, мой муж не такой, каким казался.

– Мы все имеем право ошибаться, – ответил Хьюик, поднося к губам и целуя ее руку. Он что-то шептал ей. Они похожи на влюбленных, и Дот думала: жалко, что Хьюик из таких. Она все знает; однажды видела, как он обнимался с Юдоллом в Уайтхолле, за площадкой для петушиных боев.

– Что мне теперь делать? – вздохнула Катерина.

Дот не выдержала:

– Отошлите девчонку прочь… ради вас и ради нее самой!

Они оба повернулись к ней, удивленные злостью в ее голосе.

– Катерина, она права. Девчонка должна уехать хотя бы ради того, чтобы спасти свою репутацию. Ну а что касается вашего мужа… – Хьюик не договорил, и в комнате повисло тяжелое молчание. С мужем она ничего не может поделать.

Елизавета стояла перед ней. Сейчас она больше чем когда бы то ни было была похожа на маленькую девочку, которую совершенно оставила уверенность в себе.

– Сядьте. – Катерина хлопнула по сиденью рядом с собой.

Она не находила в себе сил ненавидеть Елизавету и считала, что вина за произошедшее лежит целиком на Сеймуре. И все же оказалось, что она не так легко может простить. Елизавета села, но по-прежнему не смотрела ей в глаза и играла с жемчужной оторочкой своего платья.

– Матушка, я не знаю… – начала она едва слышно.

Но Катерина остановила ее, она пока не могла говорить о прощении.

– Вы поедете к лорду Денни в Чезент. Леди Денни – сестра мистрис Астли, о чем вам, полагаю, известно.

Елизавета кивнула.

– Я сделаю все, что вы скажете. – Внезапно она упала на пол и положила голову на колени Катерины: – Матушка, вы не представляете, как я ненавижу себя за то, что я вам сделала! – Она заплакала.

– Встаньте, – сказала Катерина. – И посмотрите на меня. Что сделано, то сделано. Вы должны с этим смириться. – Собственный гнев удивлял ее; наверное, нужно лучше его скрывать.

Елизавета медленно встала.

– Я сделаю все что угодно, чтобы загладить…

– Елизавета, прежде всего послушайте мой совет. Я живу на свете дольше вас и кое-чему научилась. Меня очень порадует, если вы сумеете также кое-чему научиться до того, как погубите себя.

– Обещаю!

– Елизавета, вы должны понять, что страсть быстро проходит. Она мало что значит в устройстве вещей. Вы слишком подвержены страстям. Вам нужно обуздать их.

Елизавета послушно кивнула. Катерина не узнавала ее.

– У вас переменчивая натура; вы должны учиться обуздывать ее; обрести покой, который сослужит вам хорошую службу. – Катерине было грустно оттого, что ее семья распадается. И все же она по-прежнему ощущала в себе гнев и изо всех сил сдерживалась, чтобы он не пробился на поверхность. – То, что случилось… – Катерина не могла назвать вещи своими именами – предательство. – В жизни бывают события, которые преподают нам самые важные уроки. Часто самым важным становится то, чего мы больше всего стыдимся. Пусть произошедшее станет той точкой, начиная с которой вы изменитесь. Оно… поспособствует вашему становлению. Подумайте об этом.

Елизавета стояла потупив голову. Катерине казалось, что ей по-настоящему стыдно, и радовалась, что девочка не плачет крокодиловыми слезами, не умоляет простить ее и не ищет предлогов, чтобы оправдать свое поведение.

– Меньше всего вам нужно, чтобы вас называли дочерью своей матери. Тогда вам конец.

– Моя… моя мать была… – Елизавета хотела что-то сказать, но потом, видимо, передумала. – Я ведь совсем не знала ее.