Гамлет. Шутка Шекспира. История любви

Мне жаль, что с основным постулатом его версии "Гамлета" все обстоит таким диким образом. Барков действительно сумел обратить внимание на многие важные нюансы, содержащиеся в пьесе, чего до него не смог сделать никто. Кроме того, его версия о том, что под именем Шекспира в действительности скрывался Кристофер Марло, произвела на меня огромное впечатление. И Барков умело спорит с Ильей Гилиловым, блестяще отстаивая свой вариант.

Прочтение же его чрезвычайно громоздкой версии "Гамлета", которую я смогла хоть сколько-то уразуметь только на третий раз, вызвало мое стойкое несогласие с ним. Я даже отправила ему письмо, собираясь с ним спорить, но в ответе мне было сообщено, что Альфред Барков умер 4 января 2004 года. Тем не менее его предположения относительно фабулы вызвали во мне горячее желание самой разобраться с ней. Можно сказать, Барков в этом смысле заново подарил мне "Гамлета", явившись причиной моего энтузиазма.

*

Очень заметно, что в пьесе активно представлена парность персонажей, причем парность многофункциональная, когда один и тот же объект является парой разным героям в зависимости от рассматриваемых обстоятельств: дружеские пары, женские, предметные, мотивационные и т.д. Например, две дружеские пары - Гамлет и Горацио, Розенкранц и Гильденстерн. Два злодея - король и Полоний. Два умопомешательства - Гамлета и Офелии. Два совершенно разных Призрака. И так далее.

Наличествует в пьесе и физическая парность: два посла, два могильщика, два школьных товарища принца, две женщины - и обе любовницы короля, два случайных трупа в середине пьесы - Полония и Офелии, а также два письма, два мужских черепа, два корабля. И только опять-таки двое - Лаэрт и Озрик - остаются в логическом одиночестве.

Также в пьесе действительно присутствуют и две фабулы. Вот только вторая из них не имеет никакого отношения к невообразимо громоздкой меннипее Баркова. И даже более того: скрытая фабула при ее обнаружении становится абсолютно прозрачной и гармоничной, ловко вылезая из первой - общепринятой и лежащей на поверхности. Эта вторая фабула настолько легка и понятна, что устраняет все противоречия разом, которые есть не что иное, как действительно подсказки автора. И если эти подсказки сложить, то выстраивается технически безупречная повествовательная канва, насыщенная настоящими человеческими страстями, а вовсе не теми рахитичными монстриками вроде меланхолических стенаний о суициде только потому, что мать слишком быстро забыла о своем первом муже.

Но вернемся к Горацио. Так вот. Меня всегда удивляло, зачем Шекспир дважды дает прямой намек на гомосексуальный характер дружбы Гамлета и Горацио?

Ведь в традиционном прочтении фабулы этот факт совершенно ничего и никому не добавляет, ни на что не воздействует и ничего не модифицирует в пьесе. Таким образом, получался совершенно лишний элемент, представляющий из себя всего лишь пикантную подробность, которая могла добавить произведению немного дешевого интереса, что совершенно не достойно работы мастера.

Однако моя версия полностью меняет подобное представление об этом факте. Гомосексуальные наклонности принца, столь наглядно представленные автором в его отношениях с Горацио, имеют совершенно определенную смысловую нагрузку. По замыслу автора, они должны обязательно натолкнуть нас на самую важную - скрытую! - мысль пьесы: эти наклонности продемонстрированы автором далеко не случайно. А нет ли и здесь той самой парности? Нет ли и здесь еще одного героя, с которым у Гамлета могли бы быть не столь эмоционально вялые и событийно безжизненные отношения, как с Горацио? И не этому ли герою, точнее, не его ли истинным отношениям с Гамлетом как раз и посвящена эта пьеса?..

Разумеется, это так. Иначе, и я об этом уже говорила, введение в текстовую структуру гомоэротических пристрастий главного героя теряет всякий смысл и превращается в дешевку и глупость.

Отношения принца с Горацио в чувственном смысле прямо пропорциональны его отношениям с Клавдием. И обратно пропорциональны в эмоциональном контексте, являя собой настоящий конфликт, истинное душевное борение и подлинную духовную драму.

*

Но мы забыли о диалоге Офелии и Гамлета, который все еще подслушивают стоящие за ковром Полоний и Клавдий. Этот диалог подходит к концу. Гамлет, на прощанье пожелав Офелии уйти в монастырь и пообещав, что "те, кто уже в браке, все, кроме одного, будут жить", а прочие "останутся, как они есть", уходит.

Король и Полоний появляются из укрытия. И король, внимательно слушавший всю сцену, высказывает сомнения, которые абсолютно точны:

Любовь? Не к ней его мечты стремятся.

И речь его, хоть в ней и мало строя.

Была не бредом. У него в душе

Уныние высиживает что-то;