На что Гамлет... успокоившийся, пришедший в себя и воспрянувший духом Гамлет тут же советует ей отбросить "дурную половину". После чего смиренно желает матери спокойной ночи и... внутренне вздрагивает от этих слов. А ведь действительно - уже ночь! А раз ночь, то сейчас эта женщина... эта женщина... пойдет к своему мужу!
"Покойной ночи, - говорит Гамлет, - но не спите с дядей".
Поверьте, продолжает Гамлет, если вы этой ночью не будете спать с ним, то ваша ужасная привычка спать с ним со временем уступит весьма добродетельной привычке с ним не спать.
Конечно, говорит Гамлет, пока вам будет очень трудно не спать с ним, но если вы сегодня воздержитесь, то потом вам будет все легче и легче с ним не спать, и таким образом со временем вы окончательно усмирите свое желание спать с ним, а то и вовсе извергнете его прочь.
Так покойной ночи, говорит Гамлет, спокойной ночи... И когда вам захочется дать мне материнское благословенье, я за ним приду. А что до Полония, говорит Гамлет, указывая на труп, то я...
...скорблю; но небеса велели,
Им покарав меня и мной его,
Чтобы я стал бичом их и слугою.
О нем я позабочусь и отвечу
За смерть его. - Итак, покойной ночи.
"Им покарав меня"... Так говорит принц, и эти слова могут означать только одно: за свое бездействие, за свои бесконечные проволочки он наказан Небесами убийством невинного.
Гамлет собирается уйти. Но, видимо, странные увещевания принца не спать с дядей все-таки кажется королеве сомнительными. И, видимо, это отражается на ее лице. Да и вообще что за жалкое наказание для убийцы - не спать с ним! И, похоже, Гамлет отлично видит следы этих сомнений. И, похоже, они начинают его сильно раздражать. Нет, пожалуй, ему еще рано уходить. "Еще два слова", - говорит Гамлет. И его интонация снова меняется - она делается не просто язвительной, но ядовитой.
КОРОЛЕВА: Что должна я делать?
ГАМЛЕТ: Отнюдь не то, что я сейчас сказал:
Пусть вас король к себе в постель заманит;
Щипнет за щечку; мышкой назовет;
А вы за грязный поцелуй, за ласку
Проклятых пальцев, гладящих вам шею,
Ему распутайте все это дело, -
Что вовсе не безумен я, а просто
Хитер безумно. Пусть он это знает;
Ведь как прекрасной, мудрой королеве
Скрыть от кота, нетопыря, от жабы
Такую тайну? Кто бы это мог?
Нет, вопреки рассудку и доверью.
Взберитесь с клеткою на крышу, птиц
Лететь пустите и, как та мартышка,
Для опыта залезьте в клетку сами
Да и сломайте шею.
Как бы ни была королева женщиной, и как бы женщина ни сопротивлялась столь странной просьбе сына не спать со своим мужем, хотя бы и убийцей, и как бы старательно ни расписывал Гамлет все эти "грязные поцелуи", "щечки" и "мышки", а также "ласку проклятых пальцев", гладящих шею (о, эти проклятые пальцы!..), все это вряд ли возымело бы на нее должное действие.
Однако последние слова Гамлета затронули в ней прежде всего мать, которая любит сына (а она его любит!) и которую сын подозревает в предательстве, в холодной готовности обменять жизнь своего ребенка на "грязный поцелуй" и "ласку проклятых пальцев". Мысль, что Гамлет подозревает ее в предательстве, в том, что она готова с легкостью им пожертвовать, предельное осознание того, что ее дитя несчастно, истерзано, источено болью, что ее сын совсем одинок, раз он думает, что даже мать не любит его, глубоко ранит Гертруду:
О, если речь - дыханье, а дыханье
Есть наша жизнь, - поверь, во мне нет жизни,
Чтобы слова такие продышать.
Ей действительно становится нехорошо; предположения Гамлета, мысль о его страданиях и даже возможной смерти причиняют ей неподдельное горе. И оно... трогает Гамлета. Нет, перед ним не чужая равнодушная женщина, как он думал, это по-прежнему его мать, его дорогая матушка, которая любит его и никогда его не предаст!.. И Гамлет мгновенно усмиряется; мать любит его, у него есть любовь матери - он не одинок.