Ган Исландец

— Бенигнусъ Спіагудри, — сказалъ онъ: — къ вашимъ услугамъ во всемъ, что касается человческихъ знаній. Но, судя по вашему ночному посщенію, если вы разсчитывали встртить здсь колдуна, вы ошиблись, nе fаmаm сredas [9] Я не боле какъ ученый… Пройдемте, милостивый господинъ, въ мою лабораторію.

— Незачмъ, — возразилъ Орденеръ: — мы остановимся у этихъ труповъ.

— У этихъ труповъ! — вскричалъ Спіагудри, вздрогнувъ отъ испуга: — Но, милостивый господинъ, вамъ нельзя ихъ видть.

— Какъ! Мн нельзя видть трупы, которые нарочно для того и выставляются здсь! Повторяю теб, мн необходимо собрать свднія объ одномъ изъ твоихъ кліентовъ и ты долженъ сообщить мн ихъ. Повинуйся добровольно, старикъ, если не хочешь, чтобы я употребилъ насиліе.

Спіагудри питалъ глубокое уваженіе къ сабл и видлъ, какъ она сверкала на боку Орденера.

— Nihil nоn аrrоgаt аrmіs, пробормоталъ онъ и порывшись въ связк ключей, отперъ ршетку и ввелъ постителя во второе отдленіе мертвецкой.

— Покажи мн одежду капитана, — сказалъ ему Орденеръ.

Въ эту минуту лучъ свта упалъ на окровавленную голову Жилля Стадта.

— Милосердый Боже! — вскричалъ Орденеръ: — Какое гнусное святотатство!

— Ради святаго Госпиція, сжальтесь надо мною! — простоналъ старый смотритель.

— Старикъ, — продолжалъ Орденеръ грознымъ голосомъ: — неужели ты такъ далекъ отъ смерти, что ршаешься издваться надъ нею! Неужели, несчастный, ты думаешь, что живые не съумютъ заставить тебя уважать мертвыхъ!

— О! — вскричалъ злополучный смотритель: — Сжальтесь надо мною, я не виноватъ!.. Если бы вы только знали!..

Онъ вдругъ замолчалъ, вспомнивъ слова малорослаго человка: Будь вренъ и нмъ.

— Не видали ли вы кого-нибудь, проскользнувшаго въ это отверстіе? — спросилъ онъ слабымъ голосомъ.

— Да, это твой сообщникъ?

— Нтъ, это преступникъ, единственный преступникъ, клянусь вамъ всми муками ада, всми блаженствами неба, даже этимъ столь недостойно поруганнымъ тломъ!..

Съ этими словами онъ бросился къ ногамъ Орденера.

Несмотря на всю гнусность Спіагудри, его отчаяніе, его протесты звучали такъ правдиво, что молодой человкъ былъ убжденъ.

— Встань, старикъ, — сказалъ онъ: — если ты не издвался надъ смертью, не унижай по крайней мр старости.

Спіагудри поднялся на ноги, Орденеръ продолжалъ:

— Кто же виновникъ?

— О! Не спрашивайте, милостивый господинъ, вы не знаете, о комъ говорите! Не спрашивайте! — вскричалъ Спіагудри, внутренно повторяя про себя: Будъ вренъ и нмъ.

— Кто преступникъ? Я хочу знать его имя, — холодно возразилъ Орденеръ.

— Заклинаю васъ именемъ неба, милостивый господинъ! Не спрашивайте о немъ, страхъ…

— Страхъ не заставитъ меня молчать, скоре онъ заставитъ тебя говорить.

— Простите меня, — простоналъ Спіагудри, вн себя отъ отчаянія: — я не могу…

— Можешь, если я того хочу. Назови мн имя святотатца.

Спіагудри попытался еще разъ увильнуть.

— Милостивый господинъ, человкъ, надругавшійся надъ трупомъ — убійца этого офицера.

— Такъ этотъ офицеръ былъ убитъ? — спросилъ Орденеръ, вспомнивъ при этихъ словахъ цль своего посщенія.

— Безъ сомннія.

— Но кмъ? кмъ?

— Во имя святой, которую призывала ваша мать, рождая васъ на свтъ, не старайтесь узнать это имя, не принуждайте меня открывать его.

— Старикъ, твои слова только увеличиваютъ мое любопытство. Я приказываю тебе назвать этого злодя.

— Ну, — вскричалъ Спіагудри: — посмотрите на эти глубокіе слды на тл несчастнаго длинными, кривыми ногтями… Они назовутъ вамъ убійцу.

Съ этими словами старикъ указалъ Орденеру длинныя глубокія царапины на голомъ обмытомъ труп.

— Какъ! — вскричалъ Орденеръ: — неужели красный зврь?..

— Нтъ.

— Но если это не дьяволъ…

— Шш, не спшите угадывать. Неужели вамъ не приходилось слышать, — продолжалъ смотритель, понизивъ голосъ: — о человк, или чудовищ во образ человческомъ, ногти котораго такъ же длинны какъ у Астарота, который насъ погубилъ, или у Антихриста, который насъ погубитъ?..

— Говори ясне.

— Горе! Гласитъ Апокалипсисъ…

— Я спрашиваю у тебя имя убійцы.

— Убійцы… имя… милостивый господинъ, сжальтесь надо мною, пожалйте себя.

— Вторая изъ этихъ просьбъ уничтожила бы первую, если бы даже не было у меня серьезныхъ причинъ вырвать у тебя это имя. Не испытывай дале…

— Хорошо, вы сами того хотли, молодой человкъ, — вскричалъ Спіагудри громкимъ голосомъ, выпрямляясь: — этотъ преступникъ, этотъ святотатецъ — Ганъ Исландецъ.

Орденеру было извстно это страшное имя.

— Какъ! — вскричалъ онъ: — Ганъ! Этотъ гнусный бандитъ!

— Не называйте его бандитомъ, онъ дйствуетъ всегда одинъ.

— Но, несчастный, почему ты знаешь его? Какія преступленія сблизили васъ другъ съ другомъ?

— О! Благородный господинъ, не врьте наружности. Разв дубъ становится ядовитымъ, когда змя укроется въ его листв?

— Довольно болтовни! Злодй иметъ друга только въ сообщник.

— Я совсмъ не другъ его, а тмъ мене сообщникъ. Если мои клятвы не были для васъ убдительны, вспомните, что это гнусное преступленіе подвергнетъ меня черезъ двадцать четыре часа, когда придутъ хоронить трупъ Жилля Стадта, наказанію за святотатство. Въ такомъ ужасномъ положеніи врядъ-ли когда находился невинный!