Ган

– Да, Пато. Я именно этого и ожидаю. Но берегись! Будь аккуратен в выборе. То, какие вопросы ты задашь, определит, кто из нас, я или Карая, одержит верх в нашем шутейном споре.

Заметив, как напрягся его ученик, Тао поспешил добавить, успокаивая Пато:

– Твоя судьба не изменится от этого. Ты уже все для себя решил, и даже если ты огорчишь меня и будешь изгнан, то с пути не свернешь. Так чего опасаться?

– Я не боюсь быть изгнанным, – выдержав вдруг потяжелевший взгляд наставника, твердым голосом ответил Пато. – Тем боле, что я уже никогда не буду одинок, даже в изгнании. Со мной навсегда останется все то, что вы подарили мне: ваша вера в меня и мои силы, неподдельная радость Караи, ваше терпение. Я знаю, где мои корни, и знаю, к чему в итоге приведет меня мое стремление.

Тао вновь скользнул взглядом по жене и уже в который раз потянулся к кувшину. Вновь наполнив кружки, он перевернул сосуд вверх дном, давая понять, что не мешало бы его наполнить.

Карая, встав, забрала у мужа кувшин и вышла из комнаты.

– Ты говорил, уважаемый Тао, что каждый ган сам определяет, каким дисциплинам обучать. И еще ты сказал, что у всех ганов это разные дисциплины.

– Да, я еще добавил, что все они ошибаются.

– В этом мой первый вопрос – в чем их заблуждения?

– Все просто, Пато. Они думают, что выбирают сами, забыв, что они связаны написанными на бумаге правилами. А эти правила ограничивают их в выборе. Дисциплин то всего три: сила, стойкость, послушание. Их выбор состоит только в том, что из этого ставить на первый год, что на второй и что на третий. Вот и весь выбор. Вернее, полное его отсутствие. Без всего этого (сила, стойкость, послушание) человек не добьется успеха ни в чем, не говоря уже о ремесле гана. Все это постигается само собой за то время, пока ученик находится рядом с мастером. Я ставку делаю только на одну дисциплину, но обязательную. Ответишь мне, какую?

– Думаю, что да, отвечу, – чуть запнулся Пато. – Отвечу так, как думаю сам.

Мысли вдруг разбежались в разные стороны и попрятались где-то глубоко на задворках сознания. Встряхнув головой, он выровнял дыхание и, сосредоточившись, заставил сердце биться ровней. Успокоился, и мысли вновь потянулись друг к другу, образуя единую цепь.

– В моем разумении ган – это не просто воин. Это человек, который жертвует собой всецело. Можно возразить мне и сказать, что воины умирают за свое племя так же, как и ганы. Не совсем так. Хороший, мудрый полководец не пожертвует собой в бою, если знает, что в следующем благодаря своим умениям он сможет победить в войне. Он может отступить. Ган не имеет такой возможности. Он либо победит, либо его нет. Там, где сражается ган, нет места расчетам и выгоде. Там нет места ненависти и злобе. Там нет места гордыне и тому, что ее рождает – гордости. Становясь на путь гана, человек должен отказаться от многих человеческих черт. Быть выше всего этого. И главное – быть выше гордости.

Тао, внимательно выслушав все то, что выдал Пато, поднялся с места и направился в соседнюю комнату. Через некоторое время он вернулся, неся в руках свой пояс.

– Прочти, что здесь написано, – он протянул ученику неотъемлемую часть каждого гана.

Каждый охотник имел свой неповторимый пояс, который он с любовью подгонял под себя и свое излюбленное оружие. И у каждого из них был свой отличительный знак, под которым обычно был написан девиз. Пояс Тао был изготовлен из толстой бычьей кожи, способной защитить его живот. Узор-оберег, вышитый Караей, защищал его от недугов в пути и от злых духов. На поясе присутствовали неизменных три кольца, таких же, какими одаривались ученики. К одному из колец цеплялось главное оружие гана. У Тао, к примеру, это томагавк с более широким лезвием и клевцом вместо обуха. Можно было бы сказать и наоборот – это был клевец, но оснащенный с другой своей стороны широким лезвием. Смертоносной сути этого оружия не изменит то, как его назовешь. Второе кольцо служило для того, чтобы цеплять к нему оружие вспомогательное. Тут уж выбор настолько велик, что перечислять устанешь. И третье кольцо служило для кошелька, напоминая своим присутствием гану о том, что он всего лишь человек.

На внутренней стороне пояса мастера Тао был изображен гриф-стервятник, а под ним белели два слова: «Выше Гордости».

– Значит, я угадал?

Тао отрицательно покачал головой и в свою очередь задал встречный вопрос:

– А разве ты угадывал? Мне казалось, что ты пришел к такому умозаключению, а не тыкал пальцем в небо. Или я не прав?

– Ты прав.

Стало стыдно за поспешно брошенное слово – угадал. Пато корил себя за это. Ведь, казалось, что все, уже пройдена та незримая черта, отделяющая его – юнца от него зрелого разумного – мужчины. Привычка. Многое из-за таких привычек происходит в жизни не так, как хотелось бы. Изменился человек и жить стал так, как определил для себя. И вдруг, как обухом по макушке, нечто из прошлого хватает его липкой и холодной рукой, останавливает, прерывает его на полпути. Необходимо избавиться от дурных привычек. И в первую очередь от ненужных, необдуманных слов.